Никита продолжал строить планы:
– Если все пройдет, как нужно, мы завтра же собираем команду. Сама понимаешь, без золотых рук скульпторов, ковщиков, витражистов нам не обойтись. И нужны будут лучшие. Киевских ребят ты знаешь, но, скорей всего, нам еще придется ехать в Одессу, заказывать там твою «Тайную вечерю». Думаю, только Миша сможет воплотить твои идеи на холсте.
– Ты забываешь, что я тоже художник, – отозвалась Вика.
– Помню, золотце. Но тут ты не потянешь, им нужны художники с громкими именами.
– А, ну да, у меня же ни имени, ни звания.
– Любимая, ты лучший столичный декоратор, и это не мало в твои годы.
Никита улыбнулся. В глазах Вики, напротив, загорелся недобрый огонек.
– Не мало для чего?
– Не понял?
– Для того, чтобы быть рядовым работником в твоем архитектурном бюро?
– Викуля, какая муха тебя укусила? Ты – моя правая рука, а не рядовой сотрудник.
Никита потрепал Вику за волосы. Она всегда любила этот его жест.
– Ты устала? День был довольно насыщенный, плюс волнение. Я понимаю.
– Да что ты понимаешь? – сорвалась вдруг Вика, – По- твоему, мне только эскизики для толстопузых дядь в альбомчиках рисовать?
– Гауди тоже эскизики рисовал.
– Да! Но Гауди еще и строил. И стал великим, его знает весь мир.
– Правда помер в нищете. А мы неплохо зарабатываем, – отшучивался Никита, пытаясь свести на нет этот неприятный разговор.
Он дико не любил споры по пустякам, да и по натуре своей был абсолютно не конфликтным человеком.
– Что ты называешь неплохо? – еще больше заводилась Вика. – Крохотная квартирка на Подоле с постоянно протекающим чердаком? Эта семилетняя машина, которую вечно надо чинить?
– Ты же знаешь, что новую машину пришлось продать, чтобы закончить ремонт в мастерской. Это куда важнее, ты сама говорила, что офис должен быть необычной визитной карточкой. Да и нашу берлогу на Подоле ты еще вчера называла лучшим местом на земле. Что изменилось?
Никита погрустнел и прервал разговор, давая понять, что не особо нуждается в ответе. Он включил радио. В машину ворвался Карлос Сантана. Вика приглушила звук и уставилась в окно.
По городу ехали молча. Каждый думал о своем. В мозгу Никиты, лихорадочно сменяя друг друга, выстраивались мысли о работе. Он старался ничего не упустить: прикидывал, где в этот раз стоит заказывать металлоконструкции, как уговорить львовского друга Богдана, художника-витражиста, приехать из Праги, чтобы договориться о работе, и как убедить упрямого художника делать витражи по готовым эскизам своей девушки. Остальные ребята, с которыми он работал, были на месте, в Киеве.
Вика же думала о том, что наговорила кучу неправильных и обидных вещей