И наконец-то город карантинный
Наполнен тем отчаяньем и смутой,
Что раньше населяло только душу.
Ты скажешь – объективные причины?
Не верь.
Не верь и никого не слушай.
А слушай, как минута за минутой
Уносятся надежды и задачи,
Поездки на курорты и на дачи
И к длинноногим девушкам, что плачут
В своих благоустроенных квартирах.
Ведь город наконец-то карантинный,
И слезы больше ничего не значат.
«Я потом и кровью создавала её – Вторую…»
Я потом и кровью создавала её – Вторую:
Вымучивала её из себя,
Выучивала её из себя —
Растила как голема. Выдержанную. Злую.
Она сверкает своими друзьями в барах,
Смеётся и шутит громко,
Танцует на скользких стойках,
Ночами не просыпается от кошмаров.
А я… сижу в одинокой своей темнице,
Пишу стихи и глажу пушистых кошек,
На плечи Второй сложив тяжелую ношу,
Смотрю на мир сквозь накрашенные ресницы.
«Кто-то утонет, кто-то замёрзнет…»
Кто-то утонет, кто-то замёрзнет,
другим суждено сгореть,
И лучшее, что нам могут желать, —
лёгкую быструю смерть.
Всем уверениям вопреки,
мы боимся совсем не конца,
А что не сможем вспомнить в конце имени и лица.
Если осудят – почтем за честь,
не у каждого есть враги,
После других порой остаются лишь на воде круги.
Если дурная пойдет молва,
начнут обходить стороной,
Всегда будут те, кто стоит за нашей спиной.
Мы ищем любовь и падаем в пропасть
желания и страстей,
Хотя и знаем, что в одиночку из этих уйдём гостей.
Но если друг с другом скованы вместе,
то не страшна и смерть,
Утонем ли мы или выпадет нам сгореть.
«А имеет ли смысл, прорастая травой…»
А имеет ли смысл, прорастая травой,
Вопрошать в никуда – мертвый или живой?
И имеет ли смысл для разбитых сердец
Говорить о любви – вдруг, ещё не конец?
Есть ли смысл проклинать после драки врага,
Если меч деревянный, а щит – как фольга?
Есть нужда без причины терзаться виной,
Когда боль и обида забыты давно?
Если сердце из плюша, и слезы – вода,
Все слова – ерунда, ерунда, ерунда.
«Вот тебе череп с огненными глазами…»
Вот тебе череп с огненными глазами,
Медные лапти, каменные хлеба.
Дорогу не проложили, не показали.
Такая баба Яга – мудра да груба.
Вот тебе в клювах ночь несущие птицы,
Вот тебе волки, хранящие водоем.
Чтобы умела пламя вязать на спицах,
К навкам спускаться по воле своей живьём.
Вот тебе куколка с голосом человечьим,
Вот материнский совет из подземной тьмы.
Выйдешь из леса – хламидой падёт на плечи
Солнечный луч, людские слепя умы.
Если в пути не посмотрит назад от страха,
Добрая из девчонки вырастет пряха.
«На западном фронте также как на восточном…»
На западном фронте также как на восточном
Бои без правил, и по запросу времени
Мы привыкаем точки менять многоточием,
Чтобы не ошибиться. Бойцом подстреленным
Переползаем в чужие окопы, щуримся,
Пытаясь прикинуться волком в шкуре овечьей.
Бранное поле – каждый дом, каждая улица.
Невесомая тяжесть шинели легла на плечи.
Мы не уверены в лжи своих генералов,
У каждого в сердце война, трибунал и рана.
Мы хотим вернуться, пока не переломало,
Но некуда