Я сидел, как пришибленный. Чувствительный, тонкий… я? Неужели обо мне она говорила сейчас? И ведь понимаю, что обо мне – кто б еще так четко сформулировал мое состояние и поведение? Кто еще так понимал меня?
– И ты не откажешься записывать альбом с такой сволочью? – почти шепотом спросил я.
Лин рассмеялась – звонко и заразительно.
– Дрох, я профессионал, понимаешь? Я могу работать с любой сволочью. Качество не пострадает, обещаю. Да и вообще, не очень врубаюсь, что ты такого криминального сделал. Я бы на месте твоей возлюбленной на тебя не злилась. Скорее, переживала бы, что ты из-за меня так поступил со своей жизнью.
Будто камень с души. И я снова начал переводить бумагу. Жизнь продолжается, рано гнить в хандре. Надо делом заняться. Серьезно и основательно.
3 апр., среда.
Мы с Лин пошли ко мне после института, работать с клавишами. Я уже записал ритм-секцию к паре песен. Синтезатор для меня – загадка, поэтому его я доверю Лин. Сначала, конечно, чаю попили, поболтали – никак не наболтаемся. О репертуаре моем говорили. Еще немного, и я перестану здороваться со всеми знакомыми. Лин активно растлевала мою душу похвалой – и стихи ей нравились, и музыка. И меня это удивляло – после ее сольника мои потуги кажутся плаваньем игрушечного кораблика в ванне.
– Дрох, в так называемом русском роке три темы: наркота, любовь и одиночество. Это так заколебало! А таких образов я уже давно ни у кого не слышала – это я тебе как филолог говорю.
Я помолчал, потом расплылся в улыбке. Приятно, конечно. Так важно, когда тебе не обрубают крылья, а наоборот – верят в твои силы больше тебя самого. Тем более, когда говорит об этом человек, который разбирается и в музыке, и в стихоплетстве. Мы с Лин давние друзья, поэтому она могла открыто сказать мне обо всех недочетах. Бывало даже, я просил ее исправить речевые ошибки в рассказах. Давно это было. Исправляла. Не так уж много было. А я потом хохотал – каким дураком надо быть, чтоб таких ошибок наляпать!
4 апр., четв.
Гитаристы празднуют день рождения Гари Мура в гараже у Данчера. Я присоединился, выпил пивка. Надо бы пойти домой, работать над записью. У меня куча идей, руки чешутся. Но я так прилип к уютному дивану в гараже, что не мог встать целый час. Соскребся кое-как и поплелся домой. По дороге напоролся на Лин с Дэйвом, вернул отвисшую челюсть в исходное положение и пошел дальше. Он еще здесь?! Он еще жив?!
Работа не клеилась. То ли воодушевление долго не держится, то ли я просто устал – играть и там, и тут, да еще учиться кое-как. Порой жалею, что не пошел на заочку. Нет, я ж крутой! Я ж поступил не по льготам, а по уму! Не абы куда, а в СПбГУ. Тут учиться в сто раз проще, а настрой давно пропал. Надо было что-то более практичное выбрать, вроде юриспруденции или экономики, а то выйду историком и что? Музыкант,