С другой стороны, преступление, которое она совершила, относится к разряду тяжких. На почве ревности она выколола своей однокласснице глаз, и произошло это накануне выпускного вечера. Правда, суд отнесся к Голубцовой весьма благосклонно: с учетом всех обстоятельств ей дали год и семь месяцев лишения свободы. Через два дня ее срок заканчивается, как раз накануне совершеннолетия…
Осужденная Голубцова уже несколько минут стояла в кабинете начальницы, переминаясь с ноги на ногу. Какого черта, – гадала она, – ее сюда выдернули? Если это Светка Ковырялка настучала, то я точно кесарево сечение сучке сделаю. Или заставлю языком работать у всего барака.
Наконец она решилась напомнить о себе:
– Товарищ начальник колонии, осужденная Голубцова по вашему вызову явилась!
Майор Васильева подняла на нее дружелюбный и вместе с тем испытующий взгляд. Ее подопечная даже в арестантской одежде выглядела очень неплохо. Стройная, симпатичная девушка, правда, стриженная под мальчишку, прямой нос, слегка припухлые, красивые губки, вполне сформировавшаяся фигура. Наверняка будет любима, возможно, станет хорошей матерью, если судьба снова не столкнет ее с правильного пути.
Опытным глазом Васильева сразу же определила некоторое беспокойство, написанное на хорошеньком личике заключенной. Похоже, опять что-то натворила. Но добираться не стала.
– Оля, ты, конечно, не догадываешься, зачем я тебя пригласила…
Ольга удивилась: хозяйка впервые назвала ее по имени. Что-то тут не то, – Решила она, и вызывающе дернула плечиком.
– А чего догадываться? За мной все равно ничего нет. Живу никому не мешаю.
Васильева пропустила дерзкую реплику мимо ушей. Задумчиво спросила:
– Ты куда думаешь возвращаться после освобождения?
– Ну… домой, конечно, – недоуменно протянула Ольга. – К отцу, к матери. А что?
Майор Васильева подошла к Ольге и по-матерински обняла ее за плечи.
– Оля, я скажу тебе самое главное. Но… ты мужайся и постарайся за оставшиеся два дня не наделать глупостей. Хорошо? Пять месяцев назад, девочка, у тебя умер отец.
Ольга оцепенела. Умер папка?! Она никак не могла в это поверить.
– Как пять месяцев? Почему я ничего не знала?
Васильева еще раз попыталась ей объяснить.
– Пойми, Оля, мы сделали это в твоих интересах. При таком характере как у тебя с горя ты могла столько натворить за пять месяцев, что нам волей-неволей пришлось