Ладно. Не успел я толком оправиться после ранения, выдёргивают меня прямо с койки в особый отдел. Майор там был один, рожа холёная-кирпича просит. Вы, говорит, старший сержант Сурков, бежали с поля боя, склонив к бегству двоих своих товарищей. У меня глаза на лоб. Заорал на него: если б, говорю, мои ребята остались в живых, они бы подтвердили, что врёшь, как сивый мерин.
– Вот, вот, говорит, как раз выжившие есть, ваши товарищи. Ваш новый командир капитан Гриценко и радист, рядовой Курбанов. Ну, тот самый радист, вместе с капитаном который исчез. Я-то, дурак, никак в толк не возьму, что это они в таком свете меня обрисовали. С простой души обрадовался даже.
– Давай, – говорю, – веди их сюда. Пусть расскажут тебе, что почём.
Особист холёной мордой кивает: мол, конечно, обязательно пригласим. А пока пиши объяснительную, и чтобы как на духу. Одну голую правду. Ну, я ему написал, как есть. И тут он заводит в кабинет капитана Гриценко, а тот в мою сторону даже не смотрит. И как начал меня грузить, я дар речи даже потерял.
Потом особист спрашивает:
– Ну, что вы теперь скажете, старший сержант Сурков?
До меня только дошло, что к чему. Вскочил я и с разворота вмазал Гриценко ногой в челюсть. Гриценко рухнул, челюсть, конечно, набок. А со спины на меня особист кинулся… ему тоже пришлось вмазать. Нас, Андрюха, убивать учили, а не в цацки играть с зажравшимися карьеристами. Конечно я их не убил, но уработал прилично. У самого тоже на животе кровотечение открылось. Пошёл в медчасть, через десять минут следом караул врывается. Арестовали, короче. Особист в крови весь, за пистолет хватается, слюной брызжет. Но выстрелить в меня духу не хватило.
Потом был суд. Правда, на суде радист всё как есть рассказал, смыл с меня клеймо позора. А вот за двух избитых офицеров Советской Армии влепили мне полтора года дисбата. Затем ещё полгода дослуживал в Узбекистане.
Андрей покачал головой.
– Ну и ну! Не жизнь, а боевик какой-то. Ладно, друг, не тоскуй. Всё будет хорошо. – Он поднялся. – Мне пора, дел невпроворот. А ты будь дома пока. Пришлю кой-какую одежду, а то, я вижу, у тебя и надеть-то нечего.
– Один старый костюм остался, ещё в институт в нём ходил.
– Кстати, насчёт института… В медицинский не хотел бы вернуться? Ты вроде на хирурга учился?
– Из меня теперь хирург не получится. Меня убивать уже научили, а не лечить.
Андрей улыбнулся, протянул руку.
– Ну, до вечера. А работёнку тебе найдём. По специальности.
Через час какой-то парень позвонил в дверь и передал Дмитрию пакет, сказал: от Андрея. В пакете оказался солидный вечерний костюм в серую полоску, сшитый в Германии, чёрные туфли