Как у всех барьеристов (так называют бегунов и, конечно же, бегуний с барьерами) у Риты – длинные крепкие ноги. Затянутые в фиолетовые лосины, они являли собой образец, как мускулатурного рельефа, так и остроты коленных чашечек. Ни жиринки, ни полжиринки – ни на подбородке, ни на плечах… Длинные тонкие пальцы теребят лямку рюкзака, лежащего плашмя на соседнем сиденье у окна. Маникюр безупречен. Зелёный лак с косой фиолетовой полосочкой. Страза в углу ногтя на безымянном.
Тем временем сворачиваем на Беговую улицу.
– Рита, а ты давно в Москве?
– С октября.
– Нравится?
– Очень! – разгорелись глаза у девочки.
И тут же потухли:
– По дому скучаю.
– Дома хорошо… – соглашаюсь я.
– У меня такой дом! – качает головой девушка. – Любой позавидует… А я вот зачем-то бегаю от него.
– При этом ещё и препятствия преодолеваешь, – поддакнул я.
Рита резко взглянула на меня. Словно кислотой облила!
– Это я про барьеры твои, – поторопился я объясниться. – Ты же сто метров с барьерами бегаешь?
– Да.
Рита поправила чёлку
– Я давно из дому сбежала. С двенадцати лет в спортивном интернате. В Уфе. Теперь вот «Динамо» Москва. Меня на ставку взяли. А ты служишь?
– Вот уже пять дней как, – кивнул я. – А где твой дом?
– На Урале. В селе.
– Красотища там у вас, наверное…
– Ещё какая! – соглашается Рита.
– Так ты башкирка?
– Нет, – смеётся Ритка. – Я татарка. Село у нас татарское. Очень древнее. А республика – да, Башкирия.
Повертела головой. Присмотрелась, что там, за окошком, задемпфированным толстой чёрной скруглённой резинкой. Обернулась ко мне.
– Жаль, что зимой здесь всё серое и унылое. В Башкирии, знаешь какие зимы красивые!
– Догадываюсь.
– Московская грязища меня порой в депрессию загоняет. Хочется красок! И тогда я иду либо в Третьяковку, либо в Пушкинский музей38.
– Хочется солнца, Рита! Никакие музеи этого не заменят. Проблема московского региона не в длинных, мокрых, угрюмых зимах. А в том, что мало солнечных дней. Ведь что такое жизнь в Москве? Это дни, проведённые под куполом из заварного марева сизой облачности, гриппозного тумана, взволнованной пыли и дымовитого смога.
– Да, ты прав. У нас в Башкирии много солнца. Я не привыкла жить в постоянной хмари. Ну а ты откуда?
– Я? – растерялся я. – Да, в общем, ниоткуда…
– Как это? – улыбнулась Рита.
И улыбка у неё такая притягательная!