Я понимала, что это ненормально. Джейми распял бы меня за то, что я придумала себе вымышленное животное, наделив его чертами нового мальчика с нашей улицы, хотя никаких доказательств у него не было. Но именно это я и сделала, и по сей день, когда я оказываюсь в одиночестве в незнакомом баре и хочу сделать вид, что ужасно занята, я принимаюсь рисовать на картонной подставке под кружку Валеску с глазами не то волка, не то зачарованного принца.
В характерах я разбираюсь отлично.
Когда один из избалованных блондинистых близнецов Барретт падал в пропасть, на сцене неизменно появлялся наш верный Валеска. Его колдовские глаза оценивали обстановку, а потом ты ощущал на своем воротнике его зубы. А дальше он пускал в ход свою силу, и неразумный ты в два счета оказывался в безопасности, чувствуя себя ничтожеством по сравнению с ним. Сломался Барбимобиль? Это всего лишь ось. Защелкни ее на место. Настоящая машина заглохла? Подними капот. Теперь попробуй завестись. Ну, вот видишь.
И дело было вовсе не в рыцарском отношении ко мне как к девушке. Джейми Том тоже вытаскивал за шиворот из потасовок, баров и чужих постелей. И в каждом городе, куда меня заносила судьба, по ошибке забредя в какой-нибудь темный переулок, я мысленно призывала в спутники Валеску, чтобы не так страшно было идти.
Да, наверное, это звучит странно. Но это правда.
Но вернемся к нашим баранам: моя жизнь зашла в тупик, а у меня на крыльце сидит Том Валеска. Его озаряет свет фонарей, луна и звезды. В животе у меня екает, а в пропасти я провела столько времени, что уже не чувствую собственных ног.
Я вылезаю из машины.
– Патти!
Спасибо дорогому мирозданию за милых маленьких зверюшек и их способность сглаживать неловкие ситуации. Том спускает ее с рук, и Патти семенит по подъездной дорожке мне навстречу. Я одним глазом поглядываю на темное крыльцо у Тома за спиной. Но ни одной элегантной брюнетки на свет не выходит. Присаживаюсь на корточки и про себя возношу благодарственную молитву.
Патти – короткошерстная черная с рыжими подпалинами чихуахуа с большой круглой головой. Ее блестящие глазки взирают на окружающих с выражением крайнего неодобрения. Я больше не принимаю его на свой счет, но, господи боже ты мой, эта собачонка смотрит на тебя как на дымящуюся кучку дерьма. Такая уж у нее мордочка. Она помнит меня. Не каждому выпадает честь быть навеки запечатленным в этом крохотном, размером с грецкий орех, мозгу. Я подхватываю ее на руки и чмокаю в нос.
– Что ты тут делаешь, Том Валеска, самый идеальный мужчина в мире?
Иногда прятать самые сокровенные свои чувства лучше всего на виду.
– Я