Никакого внятного диагноза Катя не получила. Одни видели у неё шизоаффектное расстройство, другие называли болезнь шизофренией параноидальной формы, третьи – приступообразной шизофренией. Кате давали аминазин, галоперидол, азалептин, клопиксол, паксил… Ей назначали препараты и отменяли с такой лёгкостью, словно проводили эксперимент. Лучше Кате не становилось.
– Они просто глушат симптомы, и ты плаваешь целый день, как утопленник, – говорила она. – Главное, чтобы ты не доставлял хлопот. Палаты переполнены, персонала не хватает.
В конце концов, мать нашла деньги и добилась перевода Кати в нашу клинику «Фомальгаут». Ей отменили почти все назначенные препараты, и Катя почувствовала себя лучше.
Если суицидальные наклонности проявятся вновь, Катю вернут в городскую больницу – этот страх преследовал её постоянно.
Катю тревожило предложение Сителя оставить меня ещё на месяц, словно эта угроза касалась и её тоже.
– Они всё выдумали! – спорила Катя. – Они ищут повод тебя оставить.
– Да нет, Кать. Инцидент в самом деле был. Просто я не уверен, что сделал это.
– Им повод нужен! Так всегда будет. Вот увидишь! Они всё выдумали!
Я попытался сменить тему, но Катя уже замкнулась, надела маску и пошла по дорожке в сторону корпуса, прямая, как сосна.
Ничего. Завтра отойдёт.
* * *
Ещё давно я зарёкся давать номер личного телефона героям своих репортажей, но до этого несколько раз давал слабину. Зато теперь такие звонки меня даже развлекали.
Женщину по имени Ида я никогда не видел. Года три назад я писал о её войне с владельцем магазина на первом этаже дома. Ида использовала меня как психотерапевта, звонила в девять вечера с подробностями и прикладывала телефон к полу квартиры, чтобы я услышал звуки с первого этаже.
– Вы понимаете? – глухо шептала она, пока я слушал обычный интершум. – Я вам говорю: они держат там мигрантов.
Владелец действительно оказался наполовину жуликом и хотя мигрантов не держал, получил уголовную статью за незаконное предпринимательство.
На дня Ида позвонила снова, но прежде чем я объяснил своё положение, спросила отчуждённым голосом, какой бывает у людей после сильного стресса.
– Максим. Максим? Вы слышите? Вам интересна история незаконного увольнения?
Я понял, что ей нужно выговориться. Развлечений в клинике было немного. Я нашёл скамейку в коридоре и стал слушать. До прошлого ноября Ида работала в торговой компании, директор которой был в неё влюблён и уволил за отказ спать с ним. Влюблённость он демонстрировал странным образом, например, каждое утро подменял Идин добротный стул на какой-то сломанный, «чтобы привлечь её внимание» (подозреваю, это без задней мысли делали офисные уборщицы). На парковке начальник караулил её, сидя на заднем сиденье автомобиля, наблюдая через тонировку. Он подсылал к ней клиентов, которые назначали встречи в странных местах. При этом Ида