– Вот, еще вспомнила, – продолжила она, не реагируя на мои слова. – Было что-то про один раз в жизни.
– Что «один раз в жизни»? Что именно? – с деланным равнодушием переспросила я.
– Не помню.
Мы шли по тропинке. Мои сосны хранили молчание, только потемнело в лесу на мгновение. А может быть, мне это только показалось.
Глава 5. Дорогой и любимый
Шли дни, недели, месяцы. В нашей жизни ничего не менялось. Но на душе у меня было неспокойно. Все чаще я напрашивалась в клуб вместе с Аней. Нехотя брала она меня с собой. Постепенно я привыкала к самодеятельности. То ли я сама осознала, что на дирижера тоже надо смотреть, то ли Анютка сделала свои выводы и не забывала мне время от времени улыбнуться, но она больше не казалась так уж сильно зацикленной на своем руководителе. В перерывах она даже подходила, чтобы потрепать меня по голове – хотела, видимо, быть (или казаться?) идеальной сестрой.
– Что, снова привела с собой контролирующий орган? – спрашивал, бывало, Иван.
Аня хохотала, а я не могла простить таких шуток и долго на него дулась.
– Даш, не обращай внимания, – успокаивал меня один из участников хора Петька-отличник. – Он не со зла. Просто он массовик-затейник, вот и шутит.
А я не воспринимала Ивана в роли затейника, в моем воображении он так и оставался темной силой. Тихо, и даже мрачно, просиживала я репетиции хора, всеми забытая и никому не нужная. Но однажды оказалось, что я тоже могу кое в чем пригодиться. В репертуар хора всегда входили патриотичные или пионерские песни. Тогда я думала, что такой репертуар был инициативой самого Ивана. Позже стало понятно, что условия эти были спущены сверху, из райкома партии. Дело осложнялось тем, что ни слов, ни нот новых произведений в нашей глуши достать было невозможно. Впервые песни звучали по радио. У нас в клубе оно было одно на все село. По радио и разучивали песни. Аккорды Иван подбирал мгновенно, а вот слова запомнить было сложнее. Руководитель, однако, нашел свой способ, или, как теперь сказали бы, свое «ноу-хау».
– Ты будешь запоминать первый куплет, – говорил он одному участнику хора и поворачивался к следующему. – А ты – второй.
Чудесным образом, каждый запоминал свое четверостишие и, если удача улыбалась, уже через пару недель после радио премьеры Иван умудрялся разучить с хором новую песню. Бывало, правда, что отворачивалась та самая удача. Даже при таком находчивом распределении труда люди умудрялись пропускать слова. А то и целый куплет.
– «Пусть мороз трещит от злости, – декламировал свой куплет Петька, – осыпая снег с усов, к нам пришла сегодня в гости»… Ой, черт, не помню… наверное, «елка всех лесов», а?
– Какая елка?! – кричал Иван. – Ну, какая елка, спрашивается?
– Пионерская! – нашелся Петька.
– Не подходит