Подснежники
В музыкальной школе уроки сольфеджио и музыкальной литературы вела жена директора, вечно зевающая раздраженная полная женщина.
– Прекратить это безобразие сию же минуту! – взвизгивала она, всегда с опозданием входя в класс и слыша, как мы в шесть рук барабаним рок-н-ролл или твист.
Надо сказать, что исполнение всяческой популярной музыки в нашей школе было под строжайшим запретом. Из нас готовили рихтеров и гилельсов, не иначе.
Она садилась за учительский стол, при этом ее очень большой бюст уютно укладывался на него. На это было как-то стыдно и в то же время смешно смотреть.
Моя соседка, мы сидели по двое за небольшими столами, как-то раз оттянула свою кофту и разложила ее на столе, примерно так же, как жена директора укладывала свою грудь. Мы хихикнули.
– Кто смеялся? – все сосредоточенно смотрели на доску, я еле-еле сдерживала смех. Учительница грозно осмотрела класс и опять отвернулась к доске. Наташка снова сделала движение вперед, теперь уже подставив кулаки под кофту.
Я попыталась сдержаться, но слезы брызнули из глаз, и у меня началась просто истерика.
– Вон из класса! – меня впервые в моей школьной жизни выгнали из класса, но истерика не проходила, и я просто рыдала от смеха в коридоре.
На следующий урок я не пришла, очень боялась повторения всей истории, потому что даже дома при одном воспоминании меня охватывал истерический смех.
Эта же учительница вела у нас хоровые занятия. Мне посчастливилось, я посетила хор только три раза.
По воскресеньям в десять утра отобранные нашим дирижером ученики собирались в зале, выстраивались на скамейках в несколько рядов, и начиналась репетиция. Мне в общем-то нравилось петь в хоре, но на первой же репетиции в душном, жарко натопленном помещении мне стало плохо. Выходить, даже просто шевелиться, во время репетиции она не разрешала, так что я просто медленно «опала», ухватившись за соседку. Очнулась я в коридоре на черном кожаном диване, одна из девочек обмахивала меня газетой.
– Что это с тобой? Будешь петь или пойдешь домой? – спросила меня учительница.
– Лучше домой.
На следующей репетиции все повторилось, я терпела до последнего, пока не упала.
– Да что же это ты тут за концерты устраиваешь?! Не хочешь ходить на хор?! – с угрозой спросила она, когда я очнулась на диване.
– Хочу, – слабым голосом ответила я.
– Тогда нечего падать тут мне. Еще раз упадешь – исключу из хора.
В третий раз все заранее уже смотрели на меня с сочувствием, я решила контролировать ситуацию и, если что, поднять руку.
Дирижер поглядывала на меня. Наверное, я побледнела, потому что она сказала:
– Все, выйди отсюда и больше на хор не приходи.
Я