Их коллеги, чуя неладное, вернулись и застали картину более чем странную. Бригадир лежал навзничь, помощник, как ни в чём не бывало, набирал в ёмкость воду. На вопрос, что случилось, ответил, что начальник их споткнулся и упал. Вроде ничего серьёзного никто не обнаружил на теле, но с шеей несчастного какие-то проблемы появились точно, так как у того голову скрутило набок. Вопросов больше никто не задавал, все догадались, что бригадира уложил на землю подросток, притворявшийся убогим и слабым. Этим же днём пострадавшего отправили в больницу. На следующий день за Барбеком явилась милиция. Больной, придя в себя, заявил органам, что просто оступился и его помощник ни в чём не виновен. Подозреваемого отпустили. Но теперь все в бригаде, лояльно относившиеся к сироте, стали его сторониться, за спиной обзывая «бийским шайтаном». Страх и ненависть сменили их былую жалость к нему. Их бригадир отличался огромным ростом и силой, и чтобы такого джигита одолеть, надо было быть, понятное дело, сильнее его. Получалось, они жалели не ягнёнка, а детёныша барса. Обманутые их чувства требовали мести. Пастухи донесли на юного коллегу, куда следует, мол, тот – замаскировавшийся враг народа. К этому времени из больницы выписался Адыл. О доносе он уже знал. Первым делом он упросил Барбека с ним встретиться. И у того злосчастного родника произошёл такой диалог.
– Здесь Аллах двумя ударами твоих ног излечил меня.
– ?..
– Я ведь искренне уважал и уважаю поныне твоего отца и тебя. Аллах уберёг меня от греха. Поэтому прости меня, Барбек.
– Я прощаю тебя, Адыл.
– Что происходило со мной, объяснить не могу, да и неважно сейчас это.
– А что важно?
– Твоё положение. Помнишь еврея, работавшего у твоего отца?
– Он не работал у отца, он помогал отцу, мне, он был членом нашей семьи, как и ты.
– За него не скажу, ну а я-то помогал небесплатно, мне твой отец платил щедро, не скупился.
– Всякая