– Какое вино! – восхитился Соломон Ашотович. – Нет, ты попробуй! Великолепное вино! Такое вино можно сделать только из винограда, растущего по правому берегу горного озера Севан!
Вино и в самом деле было великолепным – в меру терпким и с необыкновенным букетом. Оно холодило рот и воспламеняло уже почти угасшую душу.
– Нет, – загорелся Соломон Ашотович. – Не понимаю я вас, русских! Плохо вы живете, в нищете вы живете, все потому, что копейку зарабатывать не можете. Вот я на улице Камской жил. У кого самый красивый дом? У Соломона. У кого две машины во дворе? У Соломона. Кто детей и внуков в люди вывел? Соломон вывел – трех зубных врачей воспитал, двух бизнесменов и дочь в Америке достойно живет, за хорошим человеком замужем, пусть не миллионером, но очень достойным. А все почему? Потому что Соломон всю жизнь делом занимался – машины людям рихтовал и красил. А соседи вокруг были никчемные люди. Слева пьяница жил, он и детей пьяницами воспитал. Слева Манюня жила. Сама шалава, и дочки шалавами выросли. Надо правильно жить, – он любовно оглядывал склеп. – Тогда и лежать хорошо будешь!
– Русских хаешь, – укорил его Басаргин. – А сам всю жизнь в России прожил!
– Прожил, – легко согласился Варданян. – Потому что умному человеку в России легче заработать. В Армении умных людей слишком много, они там друг другу мешают деньги зарабатывать. А Россия большая, в ней всем места хватало. Но я тебе, дорогой ара, так скажу: вы ведь и в могиле лежать не умеете. У вас все, как при жизни: и могилки заросшие, и оградки чаще всего некрашеные, и земля постоянно проседает. Потому что заботы нет. А все почему? Детей не воспитали. Ребенок с детства должен впитывать уважение к родителям. А вы и на кладбище, где делить нечего, лаетесь!
– Менталитет у нас такой, – легко согласился Басаргин. – Но ведь не у всех, не у всех, есть ведь и такие, где родственники и знакомые по три раза на неделе бывают!
И они опять спорили и ругались, не соглашались с чужими словами и все говорили, говорили о мире, который покинули, – известное дело, даже мертвые всегда живут делами и заботами живых.
В мае следующего года Басаргин выбрался навестить знакомого.
Соломон Ашотович сидел в склепе печальный и задумчивый.
– А, сосед, – грустно сказал он. – Заходи, заходи, гостем будешь. Вина, правда, нет, но поговорить ведь и без застолья можно. Как лежится, дорогой? Все хорошо?
– Все хорошо, – сказал Басаргин. – Дочка недавно из Читы приезжала, все поправила, цветы посадила. Красивые. И пахнут – с ума можно сойти. Хочешь, по осени семена принесу? Никто не заметит, тут ведь рядом. Скажут, ветром занесло.
– Семена – это хорошо, – без улыбки сказал Варданян. – И дочка из Читы… Далеко!
– Далеко, – согласился Басаргин.
– А мои – рядом, – вздохнул Ашот Соломонович. – Рядом, а не приезжают. Деньги зарабатывают. Заняты очень.
– Приедут, –