– Нет, – сказала мама. – Я вернусь на работу.
Моя радость сразу поутихла. Но не полностью. Потому что я теряла маму, но приобретала бабушку.
На ходу мама строгим тоном провела со мной инструктаж. Вводный инструктаж. На предмет, что можно, а что нельзя делать на работе.
Мама сказала, что на работе будет много незнакомых мне взрослых людей. Но не все они будут незнакомые. Некоторых я узнаю. Тех, с кем мы вместе ездили на базу отдыха летом. Но с ними нельзя будет разговаривать. И, вообще, на работе нельзя будет ни к кому приставать. Ни с разговорами, ни с расспросами. На работе надо будет вести себя тихо. Неслышно. И незаметно. И не мешать взрослым людям работать.
Я была ребёнком стеснительным. Стеснительным и серьёзным. Меня и так пугала мамина работа. Без всякого инструктажа. Но после того, как я его прослушала, мамина работа стала пугать меня ещё больше.
Мы с мамой приближались к величественному и красивому белому зданию. Это сейчас оно какое-то серое. Серое, унылое и неказистое. А в воспоминаниях моего детства оно было огромным. Огромным и белоснежным, утопающим в зелени. В яркой и сочной зелени юной листвы. Это сейчас этот дом также, как и все остальные вокруг, покрылся пыльным налётом. Тем самым налётом, которым покрывается всё без исключения. И этот налёт не всегда украшает то, на чём оседает. Этот налёт – седой налёт времени…
Тогда мама работала в научно-исследовательском институте. И называлось то здание как-то загадочно. Загадочно и красиво. УралНИТИ. Я и не догадывалась, что это название что-то означает. Что это аббревиатура. Мне это название казалось вполне самодостаточным. Было в нём что-то непонятное. Непонятное, а оттого и красивое. Во всяком случае, мне это название казалось прекрасным. И таким же чистым и звучным, как само здание.
Мама у меня была молодая и красивая. И её коллеги были такие же. Весёлые, молодые и красивые. И здание тоже. Оно тоже казалось мне таким же, как мама. И таким же, как её коллеги.
Да оно такое и было. Гармония и стройность, строгость и благородство архитектурных линий. Высокое крыльцо со ступеньками.
Этот институт не был похож ни на одно здание, которые мне доводилось видеть тогда. Перед ним была небольшая, обрамлённая деревьями площадь, из центра которой пронзал стрелой небо символический памятник. Памятник окружала ухоженная клумба. Ухоженной была не только она. Ухоженной и красивой была и вся территория вокруг.
Перед зданием была очень большая зелёная зона. И четыре ряда деревьев. Один ряд примыкал к самому зданию. И в этом ряду были не только привычные нашему глазу городские деревья. Там были и стройные красавицы ели с голубовато-серебристым отливом. К ним примыкал кустарник, стоя у них на страже и заботливо укрывая их ноги. Ели были только в первом ряду. В ряду приближённых. Второй ряд деревьев был по другую сторону дороги. А третий и четвёртый ряды были ещё дальше и росли по бокам пешеходной дорожки, образуя все вместе тенистую задумчивую и очень уютную аллею. Деревья росли, сплетаясь вверху своими большими и пышными кронами.