Я слушала улыбаясь. И так мне было приятно и лестно от её слов.
– На днях тут Володю Маяковского видела. Вот уж кого и уважаю как человека, так это его! Широчайшая душа! Твоя ему, конечно, и в подмётки не годится… Огромного роста, широкоплечий, мускулистый. Косая сажень, а не человек. Энергичный, с громким голосом и размашистыми жестами. Уж он-то меня никогда не боялся. – Моя Гостья мечтательно задумалась, вспоминая… – Бывало, сидим мы у него на кухне, разговоры ведём, он мне стихи свои почитывает. Я часто спрашивала у него: зачем, мол, тебе нужна эта Лиличка Брик?! Замужем она… И с мужем, и с тобой, вертихвостка, крутит. И Володя, огромная человеческая глыба, вдруг разом делался таким маленьким и словно беззащитным. Чёртова ветреная девка! Так его охомутала… Знаешь, что меня сейчас радует? На небе Володенька среди ангелов… Но я ни разу не видела там эту Лилю Брик…
Я смотрела на неё и не могла представить, что она вот так, как со мной, сидела с самим Маяковским… Интересно, сколько же ей лет?!
Она, прочитав мои мысли, сказала:
– Не твоего ума это дело!
Мне стало стыдно, что я могла поставить её в неловкое положение. И чтобы как-то исправить ситуацию, я спросила:
– А давай я тебе почитаю? Хочешь?
Она сразу расплылась в улыбке (как уж смогла), и ответила:
– Давай!
Я открыла первую главу новой книги и начала читать:
– «Стоя в церкви, она шептала: „Господи, прости меня! Я сотворила себе кумира… Я забыла всё и всех. Забыла тебя. Я прошу у тебя прощения!“ Иконы молчали. Бог молчал. Слишком долго он пытался её вразумить. И слишком безуспешно».
Прервавшись на секунду, я посмотрела на свою слушательницу. Она, уткнувшись в подушку, мирно посапывала. Отложив книгу, я накрыла её тёплым пледом. Кому-кому, а ей явно требовался отдых от этой безумной, извините за каламбур, смертельной работы…
История девятая
Отпуск с перерывом в тысячу лет
– Привет, Писака!
Входная дверь, закрытая на ключ, распахнулась от лёгкого прикосновения.
– Привет! – произнесла я не испуганно, но удивлённо.
Да и было отчего удивиться! Она вошла через входную дверь! А не материализовалась неизвестно откуда, до смерти меня напугав… Простите за каламбур.
Этот жест внезапной вежливости был первым за всю историю нашего знакомства. Она прошла на диван, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию. Я так редко видела её в таком хорошем настроении, что, признаться, даже растерялась.
– Можешь меня поздравить! – Она, как театральный актёр, выдерживала паузу.
– С чем? – Я была в этом акте на втором плане, но подыграла ей.
– Меня в отпуск отпустили! В отпуск! На целых две недели. Можешь себе представить?!
Если честно, я не могла… Первый вопрос, который возник в моей голове: «Кто отпустил? Кто вообще мог решать,