– Только не в мою комнату, пожалуйста, оставь меня на кухне или в передней.
– Но почему? Ты сможешь переодеться, пока я хожу за коляской.
– На кухню!
– Я тебя второй раз не понесу из кухни в комнату, понятно!
Я занес Инну в ее комнату. Это была маленькая квадратная комнатушка, размером меньше, чем их кухня, но все равно достаточно большая для одного человека. Стульев в ней не было, только кровать, книжные полки, небольшой узкий шкаф для одежды и письменный стол с компьютером.
На столе был завал из карандашей и черных гелевых ручек, а еще сотни листов с какими-то набросками. Я мельком взглянул на них и увидел рисунки обнаженных женщин.
– Положи меня и уходи, – сказала она.
– Ты рисуешь?
– Не твое дело.
– Это здорово! Можно взглянуть? – Я взял несколько рисунков в руки и начал их рассматривать.
– Слушай, ты, кажется, забыл коляску в подъезде. – Я посмотрел на ее лицо, она готова была сожрать меня прямо сейчас. Глаза на половину спрятались под опущенные брови, а раздутые ноздри слегка дрожали на выдохе. Злилась, что я увидел ее работы, которых она, возможно, стесняется. Я решил, что не нужно действовать ей на нервы, и пошел за коляской. На секунду мой взгляд остановился на стене, у которой стояла кровать, она была увешана медалями и грамотами пяти- и десятилетней давности. Те, которые я успел прочесть, принадлежали Инне и были вручены за победы в танцевальных конкурсах.
Я молча вышел за коляской.
– Тебе нужно что-то покушать? – спросил я Инну, вернувшись из подъезда. Дверь в ее комнату была закрыта, я постучался и спросил разрешения войти.
– Нет, я не хочу есть и хочу побыть одна.
– Хорошо, если потребуется моя помощь, то я буду в комнате.
Инна больше не выходила из комнаты, а я не приставал к ней с расспросами. Зачем я вообще тут нужен? С тем же успехом Марго могла погулять с ней перед парами, помочь подняться обратно и оставить сидеть ее одну в комнате. Если она действительно захочет совершить самоубийство, то тут и я буду бессилен. Впрочем, какая бы сложная она ни была, не похоже, чтобы у нее в голове были мысли о смерти.
Когда вернулась Светлана Борисовна, мне совершенно нечего было ей сказать. Я хотел еще раз поговорить с ней о том, нужна ли сиделка ее дочери и, может, было бы лучше, если бы Светлана доверилась Инне и дала некоторую самостоятельность ей. Но одна мысль о том, что мне платили и платили большие деньги, заставляла меня заткнуться.
Все, что я сказал Светлане, это что мне пока тяжело наладить с Инной контакт. Рассказал, как мы погуляли вместе с Ритой в парке. И сказал, что Инна провела весь остаток дня одна в комнате.
– Она ела? – спросила меня Светлана, внимательно выслушав мой рассказ.
– Только завтракала, я предлагал ей несколько раз, но она отказывает. Пока что все не совсем