– Вот еще! Плевать я хотел на такие предложения, – бросил гость, – чем еще удивишь?
Мягкое свечение зеленого шара озарило комнату.
– Это искренность.
– Искренность на улице правды? Масло масляное, – пробурчал гость.
– Для обмена вполне бы подошли коварство и лицемерие, – предложил хозяин, пропустив реплику посетителя мимо ушей.
– Ха-ха! – мерзко захохотал посетитель, – от этой искренности никакого проку! Товар-то залежалый! На кой он мне?
«А ведь и правда. Давненько его никто не брал», – подумал про себя продавец.
– Может, предложишь мне смелости? – хитро сощурив глаза, произнес аристократ.
– Зачем же мне предлагать тебе то, что у тебя и так есть, – без колебаний ответил продавец, – только вот без доброты и любви твоя смелость всего лишь дерзость, приправленная хамством, и не более того.
– Тоже мне, знаток, – высокомерно бросил гость и остановил свой взгляд на одной из полок, на которой появился переливающийся всеми красками стеклянный шар. Предмет озарил помещение радужным сиянием.
– А это что такое? – с интересом спросил господин.
– Это счастье.
– Да ну! – не веря собственным глазам протянул посетитель.
– Оно самое, – заверил старик.
В мутных, словно болотная жижа, глазах аристократа промелькнуло желание.
– Ну, так что – два к одному?
– Боюсь, не в этот раз.
– То есть, как – не в этот раз?! – возмутился аристократ, – мошенник ты эдакий!
– Этот товар я отдам бесплатно тому, кто приобретет все остальные предметы, – вздохнув, произнес хозяин.
– Ах ты, скряга! – гневно воскликнул гость и с размаху ударил тростью по прилавку, – тарифы у него, понимаете ли! Ну ничего, в магистрате узнают о твоих проделках, вмиг лавочку прикроют! – негодовал господин, направившись к выходу.
На полпути до него донесся голос хозяина.
– Постой! Ты, кажется, обронил что-то!
– Что еще! – гаркнул аристократ, развернувшись.
На полу прямо перед ним лежало маленькое гусиное перышко.
– Это совесть, – последовал ответ.
– Буду я еще спину гнуть из-за всякой ерунды, – рявкнул посетитель и выскочил наружу, напоследок громко хлопнув дверью.
По справедливости
Даже разбушевавшаяся метель была не в силах унять пыл оратора, выступающего с пламенной речью на Лапшичной площади городка Обыденсбурга. Никто не знал, почему магистрат присвоил предназначенному для демонстраций месту такое название. Впрочем, как поговаривают старожилы, именно здесь оттопыренные уши слушателей намного лучше улавливали и усваивали информацию, водопадом льющуюся из уст выступающих.
Вот и теперь собравшийся на площади близ трибуны многочисленный люд восторженно взирал на баллотирующегося в магистрат господина.
Болтуз, так звали нового кандидата на «теплое