– Глашенька, приходи вечером к скале, – крикнул ей вслед Степа, но его слова остались без ответа.
Весь день был Степа сам не свой, представляя себе, как они будут водить хоровод у Шаманского камня и ночью, он будет идти вдвоем с Глашей по спящей степи, и одинокая перепелка будет петь им нескончаемую песню «Фить-пирю, спать – пора».
Но все его мечты полетели в тартары. Глаша не пришла ни этим, ни следующим вечером к скале, и старалась избегать встречи с ним. Спросить о ней Прохора Степа стеснялся, и пребывал в неведении, что же послужило причиной столь странного поведения Глаши.
Лишь на третий день, утром, он смог увидеть ее и переброситься несколькими словами. Как ни в чем не бывало, Глаша заговорила с ним первой, подарив ослепительную улыбку.
– Уморилася я Степа те дни. Два дня пластались с Прошей, чуть ноги доносила до балагана. А ты-то ходил на вечерку?
– Был, но скушно было мне без тебя.
Еще краше улыбнулась Глаша, да так, что сердце Степы готово было от радости выпрыгнуть из груди.
– Вечером приходи к Шаманке, – промолвила она, и опустив долу лучистые глаза, вскинув на плечо грабли, пошла к ожидающему ее Прохору.
В этот день копнили и Нижегородцевы. Утром, еще не успела обсохнуть роса, приехала из поселка Анисья, привезя с собой целый короб домашних разносолов. Поднявшись до первых петухов настряпала она пышных шанег с творогом, пирожков с осердием, нажарила большую латку[146] свежей баранины. Вчера вечером пришлось одному иргену расстаться со шкурой. Анисья резала сама. Вжик по горлу, ноги на крюк, шкуру на забор. Настоящая казачка – коня на скаку остановит, барана в горящую печь покладет. Ни убавить, ни прибавить.
Кроме того, в коробе нашли себе место малосольные огурцы, сметана, зеленый лучок, ну и простокиша-тараг, которую так любит сыночек Степа.
Напрасно думал Степа, что его ночные похождения остались никем незамеченными. И Георгий, отец Глаши, и Сергей, оба были молодыми, знали откуда дует ветер, ветер первой любви.
– Забрунел однако наш Степа, – зашептал, щекоча усами щеку жены Сергей.
– С кем? – вскинулась Анисья.
Сергей лишь мотнул головой, указав на соседний балаган Рукосуевых.
– Ты это доглядывай, как бы чего не вышло. Молодые ишо.
Сергей довольно осклабился. В меня пошел сынок, ртом мух не ловит. Глядишь и породнимся с однополчанином. А Глаша-то молодцом, на работу хваткая, хорошей женой ему будет.
Отведав привезенных Анисьей кушаний, принялись сгребать сено. В пять граблей работа спорилась. Сергей, Анисья, Мишка, Степа и младшенький Сергунька бегали споро вдоль валков, сгребая их в кучки. Скошенное в зачин было полностью сухим, что попало под косу во второй день было еще понизу зелено.
– Вертай, к обеду подсохнет! – дал команду Сергей, орудуя ловко граблями, что кочегар лопатой у паровозной топки.
А поднявшееся