Вдруг силуэт мужчины стал ясным и четким от загоревшейся рядом свечи. Длинные бакенбарды подчеркивали остроту скул и создавали впечатление, будто он вышел из прошлого века. А появившаяся где негде седина придавала его бледному лицу контраста. Он был одет в коричневый костюм из шерсти и лакированные высокие ботинки.
Мужчина плавно наклонился к стоявшей на соседнем столе свече и что-то возле его лица вспыхнуло. Пламя заиграло в отражении карих глаз, а затем резко потухло, оставив за собой лишь оранжевый кончик, прыгающий, словно маленькое насекомое подле кривого рта. Он взял сигарету рукой, которую обрамляла кожаная перчатка и выпустил перед собой густой клубок дыма. В комнате сразу запахло не только сыростью, но и свежим табаком.
– Приведите ее сюда, – хриплым голосом произнес мужчина.
Женщина, тихонько стоявшая в компании других фавиллов, задрожала. Половину ее лица покрывали шрамы от ожогов, а в волосах была вплетена ярко-алая прядь. Она опустила глаза вниз и сжала тонкие пальцы до хруста костей.
– Д-Да, м-мистер… м-мситер В-венс, – заикаясь, ответила женщина.
Мужчина с сигаретой встал и посмотрел на нее сверху вниз. Рысь повторила его движения.
– Так ты идешь, Аргея? – протянул он, давя на нее взглядом.
– Д-да, – ответила Аргея и, сгорбив спину вдвое, скрылась за железной дверью.
Спустя десять минут оттуда послышались вопли и Аргея втащила исхудавшую женщину в потрепанном фиолетовом костюме в комнату и резким движением бросила ее на пол. Та распласталась, словно пойманный и обессиленный зверь и опустила голову в ладони, истошно рыдая, но пытаясь издавать как можно меньше звуков. Получалось у нее – плохо.
– Ча-а-ад, – наконец взмолилась она и на коленях подползла к мужчине. – Я… я…
– Заткнись! – проревел Чад Диккенс Венс и трое, шушукающихся в углу комнаты, умолкли. Он довольно осмотрелся и сделал затяжку сигареты. – Будешь говорить, когда я скажу! – он снова исследовал глазами комнату и, убедившись во всеобщем внимании, продолжил. – Так вот… Ты наблюдала за мной все это время, так, Дорота Гриленс?
Женщина с тонкими губами подняла глаза, наполненные ужасом. Она знала, что ей не выжить.
– Т-так! – плача, взвизгнула Дорота.
– И что же ты выяснила? – Чад Венс выпустил едкий дым прямо в лицо женщины, и та закашлялась.
– Что… что вы н-н-не представляете у-угрозы, Чад Венс! Только и всего! – Дороту затрясло, а в полупустом зале разлился эхом громкий смех Чада и его своры.
– Ну да. Меня-то вот не стоит бояться, но их… – он указал пальцем на компанию в углу комнаты. – Стоит! А когда я сделаю задуманное, то и ты, и Инессы, и жалкие Мизейри будут преклоняться передо мной!
Дорота Гриленс спрятала глаза в пол. Чад подошел близко к ней, и она почувствовала, как запах табака разъедает ее слизистую. В следующий миг мужчина взял сигарету, как ручку и провел горящим кончиком по щеке Дороты. Она затряслась и зарыдала от боли, а на мраморной коже появился коралловый ожог с остатками черного пепла. Тогда Чад Венс бросил окурок на каменный пол, оставив его дотлевать на глазах у испуганной Дороты.
– Аргея! – приказал Чад.
– Д-да… – заикаясь, ответила женщина с красной прядью и подошла к своему господину.
– Она рассказала нам не всё, что могла, – Чад Венс бросил лицемерно-сочувствующий взгляд на обезумевшую от страха Дороту и слегка улыбнулся.
Аргея надменно подняла голову и подошла к сотрясающейся на полу женщине. От былого заикания не осталось и следа, и она вмиг захохотала. Ледяным, пронзающим насквозь смехом, который бывает лишь у сошедших с ума.
– Так ты у н-нас врунишка, АХА-ХА! – завопила Аргея и взяла Дороту за растрепанные волосы. – Будешь говорить, что еще знаешь, иначе мне придется сделать что-то о-о-очень плохое, АХА-ХА!
Дорота Гриленс скривилась и стала похожа на слизня.
– Буду… – прошипела она.
– Хорошая д-девочка! – отвесила Аргея и отпустила волосы. – Говори!
Чад Венс сел в кожаное кресло и подпер подбородок руками. Тем временем рысь мягко подошла к Дороте и уставившись на нее хищным взглядом, зашипела. Женщину передернуло, и она закрыла голову руками, пытаясь защититься от кошки невероятных размеров.
– Они, они знают, что всё было ложью. Что… что… Холли Мизейри одурачила их…, и они… они