Брайди глубоко вздохнула и приблизилась к сосуду. Хотя ноги подсказывали, что надо бежать, и голова с ними соглашалась.
– Посмотри внимательно, Бриджет, – велел ей господин. – И скажи, что ты об этом думаешь.
Брайди чувствовала на себе его взгляд. Он наблюдал за ней. Хотел увидеть, как она отреагирует на это – на закупоренный кошмар. И Брайди каким-то образом догадывалась, что от того, как она себя поведет, зависит ее будущее. Оно определится сейчас, здесь, с ним, в этом доме.
Брайди протянула руку к сосуду с намерением потрогать стекло, но, осознав, что ладонь у нее грязная, отдернула ее и спрятала в юбках. Чумазая донельзя, в этой восхитительной комнате она смотрелась еще более неуместно, чем та жуть, что заключал в себе стоявший перед ней сосуд. А комната воистину была восхитительна: застекленные шкафы, стол из полированного дерева, полки с книгами в кожаных переплетах. И в обрамлении окна – широкий газон, а за ним вдалеке – парусники. Но Брайди не видом любовалась, а смотрела на сосуд.
Она украдкой взглянула на господина.
У него были синие глаза, рыжеватые бакенбарды и русые волосы с проседью на висках. С вытянутого лица не сходило выражение, присущее печальной горделивой лошади. В глазах, которые, как вскоре предстояло убедиться Брайди, улыбались чаще, чем его губы, светилась серьезная улыбка. Довольно высокий, он имел правильные черты лица, хотя нос, пожалуй, был несколько островат, а губы излишне тонки. Говорил он спокойным тоном, был учтив со всеми (независимо от социального статуса человека, к которому он обращался), одевался элегантно, хотя и мрачновато.
Звали его доктор Джон Имс, и несколько часов назад он купил Брайди за гинею. Теперь он терпеливо ждал, желая посмотреть, что приобрел.
Брайди снова сосредоточила внимание на сосуде и его дьявольском содержимом.
Что посоветовал бы ей ее старый папаша Ган Мерфи?
Если сомневаешься, разбери на части, девочка.
Мертвые лягушки, птицы, крысы, кошки, а однажды даже несчастная собака, которую повесили уличные дети. Все они были аккуратно вскрыты и исследованы. Брайди часами изучала тайны их организмов, восхищаясь устройством конечностей и крыльев, дула в трахею мертвой птицы, возрождая звуки ее пения.
После Брайди собирала в кучку останки и бережно хоронила их – закапывала в коробке из-под табака или из-под чего-то еще. И никогда не забывала положить на могилку цветок или листик, а также произнести молитву. В знак почтения.
Если сомневаешься, разбери на части, девочка.
Брайди посмотрела на доктора. Он все так же терпеливо ждал.
Она как можно тщательнее вытерла ладони о юбки (такие же грязные, как и ее руки) и вытащила карманный нож.
Она вскроет сосуд, понюхает жидкость, извлечет это существо, словно уродливый соленый огурец, встряхнет его, положит на стол… Брайди приставила острие ножа к герметичному шву, соединяющему сосуд с крышкой.
– Не вздумай! – вскричал доктор Имс с нотками веселого изумления в голосе. – Герметичность нарушать нельзя. Спрячь нож, дитя.
Брайди повиновалась.
– Бриджет,