Нагрузив койку, дворник чмокнул на лошадь и шагом выехал из ворот. Был прекрасный тихий вечер. Полная луна стояла в небе и чудным светом озаряла безмолвные поля и далекую, зубчатую каемку леса. Закрытый в глубину койки, колокольчик не видел ни луны, ни полей.
Старая белая лошадь плелась шагом; дворник шел рядом, курил трубку и мурлыкал песенку. Но вот телега въехала на ту полянку, на которой росли колокольчики, остановилась, и дворник, схватившись за край койки, вывалил содержимое на траву. Горшок с колокольчиком вывалился тоже и подкатился к самому тому месту, где было семейство колокольчиков. Затем дворник дернул вожжами, и телега повернула обратно. Еще долго был слышен однообразный скрип ее несмазанных колес и затих в ночном безмолвии.
Умирающий колокольчик узнал свою полянку; здесь он родился вместе с братьями и сестрами, и вот они все, выросшие, ставшие еще красивее, склоняются друг к дружке головками и шепчутся…
Колокольчик не делает попыток освободиться из своей тюрьмы, Да у него и не было на то сил, – он лежал и прислушивался к шепоту своих братьев.
Яркая луна озаряла полянку, обильно смоченную росой. Вдали сверкала полоска моря… Вот черкнула по небу черная фигура совы и, бесшумно махая мягкими крыльями, исчезла за лесом. И освеженные ночным воздухом колокольчики дружной семьей впивали в себя медвяную росу.
Все было по-прежнему, все было как тогда, когда колокольчик, счастливый, полный сил, рос вместе с братьями; а теперь он, умирающий, брошен был в разбитом горшке на поляну, и родная семья не узнала его.
– Братцы, что это такое лежит там? – спрашивали друг друга колокольчики и, недоумевая, качали головами.
Старая лягушка, за нею и лягушата, разбуженные скрипом телеги, выползли из канавы; старушка осторожно подскакала к горшку, потрогала его лапкой и, убедившись, что предмет этот не живой, вскочила на него и уселась.
– Ква! Ква! – проквакала она: – если бы можно было спихнуть эту штуку в воду, я бы сделала из нее дворец для своих лягушат.
Услышав о дворце, прибежали две полевые мышки-проказницы, потыкали носиками в днище горшка, увидели дырочку и подумали, что если бы можно было стащить горшок на межу, то из него можно было бы сделать дворец не дворец, а хорошенький домик с окошками.
Затем приползли два муравья, основательно осмотрели горшок со всех сторон, пощупали его лапками и решили, что когда он от сырости придет в ветхость и станет рассыпаться, то нужно будет по маленьким кусочкам перетаскать его в их подземное жилище и сделать из него своды в коридорах.
Все думали и говорили о горшке, и никто не только не подумал о колокольчике, но даже не заметил его. А он в предсмертной