Трава-мурава. Федор Абрамов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Федор Абрамов
Издательство: ВЕЧЕ
Серия: Проза Русского Севера
Жанр произведения: Советская литература
Год издания: 0
isbn: 978-5-4484-8132-1
Скачать книгу
громыхая топором, разбирал на дрова развалины старого гумна.

      Авдотья горько расплакалась. Этот немтун-горемыка был страшно привязан к Паньке. Он, как дитя малое, обрадовался, когда узнал, что в деревне появился второй Панька, и уж не жалел для него ни рук, ни ног. И зайца живого в лесу поймает, и ягоду первую принесет, и игрушки разные мастерит… Кажется, не было такого дня, чтобы Паисий, возвращаясь с поскотины, не принес бы для ребенка какую-нибудь дудочку, берестяной шаркунок или коробочку.

      – Что же ты, Паисьюшко, топором-то машешь? – заговорила, захлебываясь слезами, Авдотья. – Где у тебя тезка-то?

      Паисий выкатил свои светлые кругляши, заулыбался, дурак.

      – Пень бестолковый! – рассердилась Авдотья. – Разве улыбаться надо? Панька-то, говорю, где? Пропал Панька-то, ночью в лес ушел. Может, где сидит сейчас под деревом, замерзает, а ты зубы скалишь.

      И спасибо Паисию. Нашел-таки немтун Паньку. Сколько раз пробегала она мимо озерины, разлившейся между Болотницей и Озерной, и не догадалась туда свернуть, а ребенок-то, оказывается, сидел там, под елью, в какой-нибудь версте от гумна.

      Парень был в бреду. Его раздели, растерли спиртом, укрыли всеми одеялами, какие были в доме. И он лежал под одеялами, тяжело, открытым ртом дыша, весь горячечно-красный.

      – Паня, Паня, не умирай, – охрипшим голосом умоляла его Надька.

      И один раз, казалось, Панька приходит в себя.

      – Надя, Надя, я их видел…

      А потом снова удушье. Мутные, налитые жаром глаза его стали закатываться под лоб.

      Авдотья пала на колени, протянула руки к скорбному лику Богородицы, тускло мерцающему в переднем углу.

      – Царица Небесная, яви чудо. Это я, я завела ребенка в лес. Сама ему дорогу указала.

      Но чуда не произошло. Под утро, на рассвете, Панька умер.

7

      Жизнь маленького Паньки, как весенний ручеек, прошелестела по деревенской улице. А велик ли след оставляет весенний ручеек? У кого удержится в памяти? И Паньку забыли, забыли чуть ли не на другой же день после похорон.

      Снова вспомнили о Паньке через три месяца, когда умерла Надька…

      Нет, не то поразило всех, что за малое время смерть второй раз заглянула в Авдотьину избу – для этой старухи дороги не заказаны. Поразило всех другое – непонятная, загадочная болезнь ребенка. Девка здоровущая, краснощекая, язык, как колокол, подвешен – кому и жить, как не ей! А она, как схоронила братца (будь он не к вечеру помянут, заморыш), начала сохнуть-сохнуть, и ни врачи (из района привозили), ни старухи знающие – никто не мог помочь. Так и засохла, как травинка при дороге.

      Вот об этом-то больше всего и было разговоров в день похорон. Что за болезнь у ребенка? Какая такая немочь источила девку? Тоска по брату? Верно, замечали, и Авдотья жаловалась: тоскует девочка. Кажинный день сидит у окна и все смотрит-смотрит на улицу, а потом и заговариваться стала: «Паня, Паня, иди домой».

      Да, может быть, и тоска – знакома людям эта сухотка. А все-таки плохо верилось, чтобы в ее-то годы да умирали от тоски.

      1963–1964

      Дела российские…

1

      Ох