одноэтажного кирпичного с криком орава детишек носилась: – оборванности одежонки их нищей, несмотря на удрученность, – поразился; не мог знать – лет через тридцать пять многократно буду к тому вокзалу кирпичному с другой стороны подходить, – что именно здесь моя детская мечта осуществится… …К Раздольному уже где-то одиннадцати вечера подходил; к тете решил не заходить, зная, что встревожу и ее, – как уже родителей: успел – везение – на последний поезд во Владивосток пригородный минут за десять; словами не описать моего отчаяния, моего нежелания к родителям возвращаться, – но случай благий редкую красавицу, яркую блондинку в одно купе со мною посадил: лет двадцати, немного пышноватую плечьми, как вообще натуральные блондинки; сидела все полтора часа с лицом невозмутимым, – ее красота редкая, дотоле мною невиданная (за те месяцы, что интерес к женскому полу уже проявился, – или, вернее всего, он с той блондинки яркой и возник (
сразу высокую планку взвив, – а она у меня не низка и генетически: и мать и отец были красивы); такая красота сразу мое отчаянье сбила, – я просто «аховость» своей ситуации забыл, ощутив интуитивно, что все это мелочи, пустяки, –
раз есть в жизни красавицы такие; …поезд пришел на вокзал где-то к половине первого ночи, трамвай еще ходил, – надо же людей развезти с последнего поезда пригородного; с Луговой – а нет, на катере на Мальцевскую чуркинскую: никогда не забыть отчаянное нежелание домой идти, вновь нахлынувшее: хотелось голову о коллектор водосливный, освещенный «как днем» полной луной в отчаяньи тоскливом разбить; не стуча во входную дверь, дом обошел, постучал в окно комнаты родителей: – Юра, ты один?, – спросил отец тихо (за оврагом, близко, случай был: через сына в дом ворвались, вырезали всю семью грабители); …разумеется, дома не было никаких репрессий – мать и отец были радешеньки, что кончилось вполне благополучно, что старший сын вернулся жив и цел; никто и в школе не вспомнил назавтра о той порванной стенгазете…
…Затем выше (к разновидностям опасностей описанное чуркинской шпане в лето-осень 53-го, – для меня «победное» противостояние и, разумеется, полезное: начал сполна познавать людей; узнал своего кулака резкость); моральные терзания свелись к страху, не повредил ли глаз несчастному Карасю Ваньке: в кодле из двадцати шпанят ему поставил «за обзыванье», в темноте уже, фингал перед фильмом в «бригаде»…Тогда положил себе я – ни в каком случае за оскорбления – не нападать: силу применять – только от нападения защищаясь…
…Воюя в лето 53-го с с двухгорбово-окатовской шпаной, не знал еще, – что с августа …комсомолец… …После смерти Сталина был в конце апреля прием в комсомол массовый; много было еще от войны недавней и оккупации – переростков тогда в семи шестых классах, – а я заодно заявление подал, хотя полгода еще до 14-ти не хватало.. Я стал консультантом для всей той массы – больше сотни в комсомол
