– В том числе, и поэтому.
Городецкий в очередной раз отставил улыбку.
– Не считайте мои слова данью высокому слогу. Такие люди, как Вы, не нужны отдельным чиновникам, но нужны стране. Даже – государству, при всей парадоксальности такого утверждения. Вы, надеюсь, «в курсе» разницы между понятиями «страна» и «государство»?
Иванов усмехнулся.
– «Государство – аппарат насилия для подавления большинства в интересах меньшинства».
Съехав щекой набок, Городецкий медленно поводил головой из стороны в сторону. Лицо его давало нерафинированную смесь различных эмоций: от уважения до пренебрежения включительно.
– Надо же: Вы дали сталинскую формулировку! Не Маркса, не Ленина – Сталина!.. Да Вы просто напрашиваетесь, уважаемый Александр Сергеевич! На очень большие неприятности напрашиваетесь! Может, на последние в Вашей жизни. Прошу не понять меня буквально: Вы же знаете, что сегодня можно зарезать и без ножа.
– «Убей меня нежно», как сказал один писатель?
– Вот именно.
Кривя губами, чтобы не слишком подрагивали, Иванов потрепал мочку уха.
– Что ж, приятно слышать угрозы в свой адрес в таком серьёзном учреждении, как Ваше. Здесь разбрасываются многими словами, но только не такими…
– Боязно? – «посочувствовал» Городецкий.
– И приятно, – не сдался Иванов. Как тот «гордый «Варяг». —
Значит, жизнь не зря прожита.
– Да не прожита ещё! – раздражённо – впервые с начала беседы – поморщился Городецкий: припекло. – Не прожита!.. Но может… если Вы и дальше будете противопоставлять себя обществу.
– А вы – общество?
Городецкий чуть слышно скрипнул зубами: и по причине «отказа в доверии», и потому, что расслышал местоимение с прописной буквы.
– Ну, хорошо – государству. Только от этой перемены для Вас лично ничего не меняется.
– А могу я узнать, что Вы сказали прокурору дословно?
Брови Городецкого на законных основаниях полезли наверх. И то: вместо того, чтобы «проникнуться и осознать», визави переключался на второстепенные… даже третьестепенные вопросы. Переключался с такой непосредственной заинтересованностью, словно важнее ответов на них для него ничего больше не существовало.
– Дословно?!
Непритворно пытаясь вспомнить, завотделом наморщил лоб.
– Ну, я не помню… Так – «печки-лавочки»… Поговорили, что называется, «о погоде»… Ну, там, о грядущих партийных конференциях, о съезде… Ах, да: я попросил его не нагружать Вас другими делами – с тем, чтобы позволить Вам спокойно…. относительно, конечно… разобраться с этим.
– И он…
– Пообещал, что не будет.
– Куда уже дальше! – покривил щекой Иванов. – Я и так нагружен «по самое не могу»! И так – четырнадцать только «подрасстрельных» дел, не считая мелочевки… А тут ещё дежурство по району: каждый