Из ладоней тюремщика есть и пить.
Эта правда страшнее любых пожаров,
Эта правда больнее любых идей!
Будет лязг кандалов, в пене лунного пара,
Загораться дождями былых Помпей!
И пускай жернова моей мельницы встанут!
Рухнет, стоптанный временем жизни мост.
Будут помнить в веках города и страны,
Мой удар, в этот колокол синих звёзд…
Как у Маяковского…
Глухо… В бетоном гробу пророчеств…
Дым сигаретный съедает луну…
Сердце, отчаянно, просит и хочет,
Не отойти ко сну.
Жилы изныли стальными прутьями,
Спичку в руках не сумею сдержать.
Ночь по лицу звёздными кнутьями
С плена не даст сбежать.
Выброшу тело на серые лестницы —
Этим парадную не удивишь!
Завтра шептать будут улицы-сплетницы,
С кем ты в постели лежишь!
Разве кровать моя им интересна?
Серый, бездарный п р о х о ж и й…
Сердцу в груди невозможно тесно!
Сгинь дорогая, хорошая…
Небо ударит грозой по затылку,
Шею исколет спицами.
Падаю навзничь, на мысли-носилки,
Укрывшись твоими ресницами.
Ум потерял. Нет, с балкона не брошусь!
Выскулю в книги страх…
Мир, под ногами моими, изношенный,
Лёг на твоих плечах.
Если поэта так мучат и точат мысли,
Их взять бы и выменять!
Буквы танцуют, хрипят и хохочут
Под звон твоего имени!
Эти слова пусть осенними листьями
Тлеют, еле дыша.
Только б навеки в памяти выстелить,
Твой лебединый шаг…
Ах ты сердце, такая сволочь…
Ах ты сердце, такая сволочь,
Что ж ты маешься, что ж ты бьёшься?
В эту синюю, зимнюю полночь,
Всем размахом к любви несёшься.
Ну зачем, ну зачем бежать
В этот сад пожелтевших берёз?
Никогда нам с тобой не понять
От чего же любовь-наркоз.
В сотый раз, начинаю спрашивать,
Для кого так себя губить?
Ты пойми, нас с тобою изнашивают,
Как дешёвые сапоги!
Любят в мире все в чистой обертке,
Чтобы бант был пышней облаков.
А потом остаются свертки
Под высоким её каблуком.
Посмотри, ей таких не надо,
Мы из осени журавли.
Будет, будет однажды стадо
Из красивых коней любви!
И помчимся стремглав по полю,
Будут жарче пылать стихи!
А пока мы, родное, с тобою
Как изношенные сапоги!
Дай мне руки свои, дай в последний раз…
Дай мне руки свои, дай в последний раз…
В них уют, пусть с прохладой августа…
Я любил эти