– Сколько-сколько? Четверо мужчин? Это ты имеешь в виду всех, с кем хоть что-то было? Да ещё, наверное, и вместе с мужем насчитала! – Лиза захохотала так громко, что на нас оглянулись с соседних столиков. – У меня их сто четыре было, потом уж со счёту сбилась… Так заведи пятого!
– Ты же сама говоришь: мужчины не заводятся так просто, как тараканы.
Кто в доме хозяин?
В воскресенье утром я вошла в свой двор, и баба Варя, которая занималась обрезкой спелых гроздей с разделявшего наши дома виноградника, встретила меня вопросом:
– Никак с моря, Даша?
Мы действительно выезжали на два дня с Антоном. Загореть под неярким осенним солнцем я, конечно, особо не могла, но, наверное, у человека, возвращающегося с побережья, бывает какой-то особенный вид, так что отпираться было бесполезно, и я кивнула.
– Ну, и правильно, Даша, отдыхай, пока молодая. А будешь, как я, другие будут дела и заботы, – она протянула мне крупную кисть «Изабеллы» и одёрнула задравшийся домашний халат, давно потерявший свой первоначальный цвет.
– Да что вы, баб Варь, разве для настоящей женщины шестьдесят – возраст?
– Да я уж своё отгуляла. Только вот одно заветное желание и не исполнила. Всё хотела попробовать в презервативе с усиками и на ландышах.
– Да в чём проблема-то? – рассмеялась я, живенько вообразив себе эту картину. – Я, правда, в презервативе никогда не пробовала, ничего сказать не могу по этому поводу. Но их сейчас столько всяких понавезли: и с усиками, и с рожками, и чёрти с чем. Куплю вам хоть десяток. А ландыши у наших соседей за воротами каждый год расцветают – целое поле. Выходите в лунную ночь – и вперёд!
– Ага, деда только ещё осталось подыскать.
– Подыщем и деда… А что это у меня за мешки перед домом?
– А это тебе, Даша, вчера ещё привезли из какого-то совхоза.
Я поняла. Это знакомый директор Агросоюза решил таким образом отблагодарить меня за написанный материал. Отблагодарил! О, ужас! Я даже не знала, как называются крупы, находящиеся в этих мешках. В одном был рис, и эти пятьдесят килограммов нашей семье было не съесть и за пятилетку. Баба Варя просветила меня насчёт содержимого других холщовых мешков. Но я решительно не представляла, что делают с сечкой перловки.
Когда вернулись из Лабинска, где проводили у свекрови выходные, Андрей с Димкой, картину они застали такую. Я стояла у мешков с весами в руках, рядом выстроились в очередь с десяток соседских бабушек с холщовыми сумками и полиэтиленовыми пакетами, в которые я насыпала зерно. Весь двор был усыпан ячменём и просом.
– Мама, что ты делаешь? – и без того большие Димкины глаза превратились в два безумно-синих блюдца.
– Не видишь, зерном торгую. Проходи в дом, не мешай.
Несмотря на то, что продавала