Взрослейте, трудитесь, старьтесь,
Вы все рычаги Машины —
На благо её старайтесь!!!»
Но всё ж… пусть запрет непролазнее,
И всё сильней мироедство —
Нельзя запретить фантазию!
Нельзя отменить детство!
И Кате, Максиму, Ане
Глупость смешна китайская —
Все дети на свете знают:
«Любое дерево – майское!»
Долги
Никуда не деться от долгов,
Должен всем и дело не в кармане,
Должен ласки всем своим друзьям
И, конечно, больше должен маме.
Должен любящей в три раза превоздать
И отцу за хлеб и воспитанье,
Должен родине огромный долг отдать
И, конечно, больше должен маме.
Ещё должен я учителям
За терпенье и за то, что знаю,
Миру должен я себя раздать
И, конечно, больше должен маме.
Спросят все, когда придёт их срок,
Только мама буднично-святая
Ничего не спросит, не возьмёт,
Перекрестит молча и растает…
Спор
«На чаше весов равновесия нет» —
Так думал художник, и спорил поэт:
«Разводами красок не выразить снов,
Малюешь – малюй, коли сын маляров.
Гармония есть, нужно только назвать,
И вот уж рифмую комод и кровать,
Носки, телевизор – мне это не суть,
Гармония – я, остальное забудь!»
Художник молчал и смотрел в полотно,
Поэт говорил, поэта несло,
Но кисточка робко целует гуашь,
И снова и снова приказ – «Абордаж!»
Рисует, рисует, другой говорит,
Свеча догорает, свеча не горит,
Закончились краски, умолкли слова…
На чаши весов середина легла.
Стихопадение (в трёх частях)
1
Поймать бы синюю курицу счастья
Да любви захудалую рыбу,
Но ловятся беды гораздо чаще,
Чем радость – коплю ушибы.
К вершинам глухой Джамалунгмы
Амбиций спешит черепаха,
Но ей не пройти моей лени джунгли,
Пески зыбучего страха…
2
Клопы постоянной разлуки,
Кальмары неясной тревоги,
Ленивец бессонного тлена
И прочие на пути.
И жёлтый комар ностальгии,
И пёс всепрощающей смерти,
И зла потаённого муха —
И всё это на пути.
3
И в хищный омут злого быта —
Я скользким окунем разврата,
Ведь спился дятел фатализма,
А значит нам пора домой.
Волками близится расплата
За зёрна, сгнившие в амбарах,
Да цапля вечного терпенья
Уже покрыта сединой.
А жаба долгого раздумья
Давно беснуется в подкорке,
Петух безмолвного безумья
Мне прокричит