Я осторожно заглядываю в холл – как правило, мне запрещают пользоваться услугами общественного транспорта, причем вне зависимости от того, готов ли я оплатить проезд или нет. Такая несправедливость здорово задевает. Отсутствие культуры, черствость, обманчивое ощущение собственной значимости и власти среди работников транспортной отрасли этого города носит массовый характер и едва ли поддается лечению. Как бы красноречиво, с какими бы сильными аргументами я не вступал в полемику с водителями, кондукторами или контролерами, порой даже заручившись поддержкой неожиданно проявивших сердоболие пассажиров, победа неизменно достается обладателям форменных жилеток.
Но пока никого не видно, и я решаю рискнуть: дождаться первого звонка и в момент, когда все устремятся в салон вагончика, незаметно проскочить мимо контролера. Далее только и останется что спокойно опуститься в нижнюю часть города, проследовать к пункту приема вторсырья и получить причитающиеся денежки.
Ожидая отправления фуникулера, я заглядываю в мусорный бак у входа, из которого выуживаю две пивные бутылки и картонную упаковку от печенья. Наконец, звучит долгожданный звонок. Сжимая в руке купленный давеча жетончик, я вплотную пристраиваюсь за непримечательной парочкой средних лет и незаметно проскальзываю мимо прикунявшей работницы «Киевпастранса» – тучной женщины с синими отечными ногами. Я с облегчением выдыхаю: кажется, пронесло, но тут дорогу преграждает мощная женская фигура, и командным тоном повелевает мне покинуть территорию.
Я отправляюсь к Андреевскому спуску на своих двух – мне предстоит порядком опостылевший за долгие годы спуск на Подол пешком. Радует лишь то, что по пути можно заглянуть в несколько мусорных баков, которые, ввиду специфики улицы, непреодолимо манившей не одно поколение любителей выпить и поссорить, неизменно полнятся бутылками и макулатурой; радуют заработанные танцами денежки и мысль о скорой выпивке – сейчас я сдам все собранное за день странствий по городу добро, и можно отправляться за справедливым вознаграждением – фунфырем. Я мечтательно закрываю глаза и обвожу губы языком: мне уже не терпится накатить.
Овладев по пути несколькими пустыми бутылками, я добираюсь до места назначения, но пункт приема вторсырья оказывается закрытым. От случайного прохожего я узнаю, что уже без четверти девять – ума не приложу, как я мог так долго идти. Теперь придется таскаться с коляской до утра – в доме уже месяц не работает лифт, а затащить весь этот скарб на девятый этаж я не смогу. Впрочем, в любом случае нужно навестить родителей.