Ворота распахнулись настежь, и я вздрогнула. На Гранатовый двор рысью въехал всадник. Федеро! Он появился очень кстати, как будто прочитал мои мысли.
Он заметил меня раньше, чем подъехал к зданию, и ловко соскочил с седла.
– Девочка! – Неподдельная теплота слышалась в голосе Федеро; впервые кто-то по-человечески обращался ко мне с тех пор, как я поселилась в холодной каменной тюрьме. – Как тебе здесь живется?
– Ах… – Я готова была выплеснуть на него все свои несчастья и страхи, но потом оглянулась на дом. В тени под галереей стояла госпожа Тирей. – Дождь холодный, а солнце на небе очень маленькое. – Правда, даже такие слова вполне могли сойти за жалобу.
– Глупышка! – Он нагнулся и ласково убрал с моей щеки прядь волос. – Возьми плащ, и согреешься. Солнце не слишком-то любит Медные Холмы.
Плаща мне не давали, но я знала: пока госпожа Тирей подслушивает, ни в чем признаваться нельзя.
Федеро взял меня пальцами за подбородок, несколько раз наклонил мою голову туда-сюда. Затем посмотрел на мои босые ноги и голые плечи. Хотя выпороли меня очень больно, ни синяков, ни кровоподтеков трубка не оставляла. Тогда я поняла, что орудие пытки мои мучительницы выбрали не случайно. Мешок с песком должен был сломить мою волю, не уродуя.
– Чему ты научилась? – спросил он.
– Я умею готовить шпинат. И знаю одиннадцать разных стежков. – Несмотря на то что мне не хотелось хвастать, я невольно улыбнулась. – Знаю, когда нужно чистить поцарапанный стол лимонным соком, а когда – пальмовым маслом.
– Мы еще сделаем из тебя знатную даму! – Федеро широко улыбнулся, как будто мое заключение приносило ему только радость.
– Что значит «сделаем знатную даму»? – спросила я. Еще никто не объяснял, зачем я здесь.
– Всему свое время, девочка, всему свое время. – Он снова взъерошил мне волосы. – Пойду-ка побеседую с госпожой Тирей. Пожалуйста, присмотри за моей лошадью.
О лошадях я ничего не знала; только то, что они высоки, как Стойкий, но с безумными птичьими глазами на длинных, мягких мордах. Я решила присматривать за лошадью из-за граната, вдруг она взбесится. Ждать пришлось долго; заморосил холодный дождик.
Спустя какое-то время вернулся озабоченный Федеро.
– Оказывается, девочка, с тобой труднее, чем я думал, – сказал он. – Ум и гордость часто оказывают тебе плохую услугу. Эта игра – для терпеливых.
– Вы ошибаетесь. Это не игра.
– Да, – ответил он, – наверное. Тем не менее мы в нее играем. – Он склонился ко мне: – Скоро я вернусь и проверю, как тебе живется. Если тебе будет нехорошо, скажи мне.
Все шло нехорошо с тех самых пор, как этот человек увел меня от папиного буйвола и куска шелка, расшитого колокольчиками. Однако Федеро хотел услышать от меня совсем другое.
– Да, – ответила я на своем родном языке.
Он