– Заходите, ваше место сорок пятое, нижнее, боковое.
Он успел только зайти в вагон, как поезд мягко качнулся и неспешно поплыл от вокзала.
Глава 3. От перрона до «Анапы»
В вагоне не было ни душно, ни людно. Сентябрь ладно поддавал через щели свежий воздух, а народ то прибывал, потихоньку наполняя отсеки и тамбуры, то как-то разом освобождал места, выплескиваясь на крупных станциях. Купейные вагоны поезда, пересекающего почти треть России от солнечного Кисловодска до сурового седого Урала, занимали большей частью отдыхающие, возвращающиеся с лечебных вод. Плацкартные же удобства предпочитал народ попроще и поделовитее. Из разговоров можно было определить, что одни стремились в командировку, другие, наоборот, возвращались из поездки по служебным делам; кто-то проезжал всего пару-тройку остановок, в кои-то веки выбравшись в гости к близким и дальним родственникам, кто спешил на свадьбы, что по осени играют, а кто и на похороны. Детей, за исключением совсем малых, не везли – всех уже от дедушек-бабушек с отдыха домой вернули и в школы нарядили знаний набираться.
На верхнюю полку в отсек Петра за время пути так никого и не подселили, поэтому он ехал в относительном одиночестве и комфорте, то есть не упираясь глазами и коленями в глаза и колени соседа. Так и передвигался он по «необъятной и многонациональной» в роли неприметного и вполне стандартного пассажира не менее стандартного плацкартного вагона. А куда и зачем? Этого ни он не знал, ни кто другой подсказать не мог.
В Санькином билете был определен конечный пункт путешествия по «железке», название которого ему ничего не говорило: Серовск. В расписании, которое Петр внимательно изучил, там значилась сорокаминутная стоянка поезда, подразумевающая, что в составе меняют тепловоз, а значит, и станция немалая, видимо, узловая, из чего следовало… Да ничего из этого не следовало! Потому что Петру было совершенно безразлично, куда и зачем он едет. Он плыл по течению жизни, брошенный в ее стремнину старым чеченцем, хладнокровно ожидая, куда оно вынесет.
Чем станет на его пути Серовск – тихой заводью, кладбищем затонувших кораблей, а может, очередной отметкой на карте, отмелью, как недавний скверик с бюстом поэта? Волна выбросит на песок да тут же и подхватит, понесет дальше… А может, песок тот зыбучим окажется, засосет по грудь, по горло, с головой утянет? Время покажет!
Деньги, что Серега при прощании ему в нагрудный карман засунул «от щедрот своих», Петр пересчитал и аккуратно переложил во внутренний. Триста пятьдесят рублей, немного, но при его безденежье протянуть с десяток дней хватит. Он не стал брать постель, на что проводник презрительно скривился и предупредил строго, чтобы пассажир не вздумал спать на голом матраце, а ехать-то две ночи. Но зря деньги тратить на пустое не хотелось. И сидя подремать можно, да и стол развернуть и уложить в полку полумягкую, а вместо подушки ботинки, прикрытые все тем же пакетом пластиковым, под голову подсунуть – и спи спокойно, дорогой товарищ.
Он без особых затруднений