По идее, из лодки должен был раздаваться визг легкомысленных гражданок, которые боятся упасть за борт и с упоением брызгают на своих кавалеров холодной и грязной водой. Но мы внезапно опомнились и погрустнели. Нас трое, мы должны быть печальны и молчаливы. Я вспомнила, что мне не дали списать четвертый номер, и несколько раз повторила про себя «я вас не люблю», «ни того ни другого» – звучало убедительно – и тут же испугалась, что ялик перевернется. С рук на руки была высажена на берег, мы отдали веревочку мальчику и пошли по Садовой, молчаливые и печальные.
Стемнело, похолодало, Баев прикурил у парочки на лавочке, оглядел нас скептически – замерзли? Ну ладно, проваливайте домой. Вам пешком, а я на метро. До скоренького.
Два письма
Милый мой, хороший,
ничего не понимаю, не хочу понимать. Что с нами будет?
Впервые в жизни мне грустно, а ведь это не в моем характере. Я ведь сангвиник, да? Попрыгунья-стрекоза?
Письма не приходят, ты неизвестно где, а я-то тем более. Может, ты прав и лучше нам не встречаться? Говорят, из «хуже» иногда получается «лучше». Если честно, то мне – «хуже». Подождем, не будем ничего менять?
Выводила старательно, потом бросила ручку и засмеялась. Милая моя, кому ты пишешь? Кому из них двоих? Получается, что обоим сразу, вот в чем загвоздка.
День декаданса продолжается. Игра оказалась увлекательной – доведем же ее до конца.
На последней контрольной была задачка на разделение переменных, и ты ее не решила, а Гарик удивился – это же так просто, смотри. И разделил. Иксы справа, игреки слева, те и другие инкогнито, но каждый теперь на своем месте.
Прекрасный метод, попробуем?
Ты получился слева, а должен быть справа. Такой правильный, такой ортогональный, как базис, на котором можно провести любое преобразование, упростить, разделить, построить. Одеваться по погоде, жить по плану… Ох, не верь всему, что я говорю. Ведь это от злости, но откуда бы ей взяться?
И вовсе ты не такой. У тебя не только лягушка самая лучшая, ты вообще вне конкуренции. Почему ты решил, что я ничего не помню? Вот, слушай.
Середина апреля, земля оттаяла, она не предаст, она вся – солнце. Мы медленно перемещались по университетскому парку, от лавочки к лавочке, чтобы успеть снова поцеловаться, потому что физкультура подходила к концу, а ты согласился пропустить только физкультуру.
В промежутках между двумя лавочками ты рассказал, как первого сентября пришел в аудиторию № 437, группа еще не собралась, и ты занял место у окна, возле чахлого фикуса, которому определенно тут не нравилось, еще бы – собирать пыль, абсорбировать вредные вещества, вытяжки-то на все не хватает. Следом появился румяный парень с комсомольским значком, Володечка Качусов. Пришла Наташка, села в первый ряд, достала зеркальце, быстро оглядела себя, успокоилась, приготовилась внимать. Потом