Я вглядываюсь в темноту.
В глубине ее вспыхивает солнце и стремительно начинает увеличиваться в размерах.
В несколько мгновений оно превращается в гигантский огненный шар.
Пространство вокруг озаряется мертвым светом.
Ни одного здания. Ни одного дерева. Ни одного человека. Бетонной равнине нет предела.
«Взрыв!» – понимаю я.
И сознаю одновременно, что смотрю на цветной плакат с изображением атомного взрыва и описанием факторов ядерного поражения.
«Я ведь знал, что это свершится!»
Я отворачиваюсь от кипящего огня и бросаюсь назад в город, чтобы оповестить его спящих жителей.
Но вместо того чтобы кричать «Война!» – я кричу:
– Свет! Яркий свет!
Тело мое становится прозрачным.
«Сейчас мне откроется тайна тайн!» – понимаю я.
И вижу ночник и новогоднюю елку, украшенную сверкающими в сумраке шарами.
Глухая тишина.
Сердце мое колотится бешено.
Страх охватывает меня с ног до головы.
Меня знобит.
Я понимаю: у меня сильный жар.
Мне не хватает воздуха, меня подташнивает, и мне мучительно хочется в туалет.
«Надо поскорее уйти отсюда! – лихорадочно соображаю я. – Мне может быть плохо. Мне надо уйти как можно быстрее!»
Я рывком вскочил. В глазах моих потемнело, и несколько секунд я стоял, вцепившись руками в спинку кресла.
Я увидел на полу одеяло. Значит, они укрыли меня. А девочка легла спать в другой комнате.
Ощупью я пробрался через коридорчик к входным дверям, отыскал свои сапоги и в темноте стал надевать их, присев на корточки и чувствуя прилив крови к голове.
Вдруг я услышал шаги. Ее шаги я мог теперь отличить даже среди звучания еще миллиона других шагов.
Она вышла из своей комнаты в коридорчик и зажгла свет.
Поверх длинной ночной сорочки на ней был фланелевый халат, отвороты которого она сжимала пальцами левой руки у горла.
Мы смотрели друг на друга молча. Я смотрел на нее снизу вверх, и мне представилось, что она может сейчас принять меня за проходимца, воришку, который скрытно ночью уходит из ее дома.
– Простите меня, – сказал я. – Я заболел.
Я поднялся, и опять в глазах у меня потемнело.
Она, видимо, заметила перемену в моем лице, произошедшую в этот момент.
– Зачем же вы уходите? Я не гоню вас, – сказала она.
– У меня высокая температура. Я не хочу, чтобы я был болен в вашем доме.
Я протянул ей руку, и она инстинктивно подала мне свою, и когда наши руки соединились, то она странно взглянула на меня.
– Господи,