– Есть, но они…
Обухов не договорил фразы. В дверь каюты постучали. На пороге появился приборщик матрос Сомов.
Белову не хотелось продолжать разговор с Обуховым, и приход Сомова должен был поставить точку на неприятной теме. Однако Обухов пригласил его в свою каюту, где и продолжил посвящать Владимира в детали.
Владимир узнал подробности. Дело в том, что деньги и ряд агентурных документов находились в сейфе, под рундуком[23]. Документы остались нетронутыми, а деньги пропали. Ключ находился в замке сейфа.
– Я ключ сам, наверное, забыл в замке, – сказал как бы в свое оправдание Обухов.
– Придется давать шифротелеграмму о происшествии.
Оба понимали, что огласка не нужна ни командованию корабля, ни самому Обухову.
– Сергей Петрович, – сказал Владимир, – я попытаюсь вникнуть в это дело. Обещать результатов не могу. Сам понимаешь.
– Помоги. Выручай. Времени у нас с тобой всего три дня. Может, и ты ко мне когда-нибудь обратишься. Земля-то круглая.
Как раз столько времени нужно было кораблю, чтобы дойти до вьетнамского порта Камрань. Полуостров Камрань когда-то входил в состав Южного Вьетнама, и на его территории находилась американская военно-морская база. Сейчас здесь базировалась 17-я оперативная эскадра советского Военно-морского флота. В Камрани корабль временно терял свою независимость и переходил в полное подчинение командиру базы.
Свою дознавательскую деятельность Белов начал с приборщика каюты Обухова. В разговоре выяснилось, что три раза в течение месяца штатный приборщик не прибирал помещение, поскольку стоял на вахте. Следом Белов с удивлением обнаружил, что замещал все эти дни Сомова помощник корабельного фельдшера матрос Строкин. На корабле он служил два с половиной года и абсолютно ничем не выделялся. О таких говорят – без проблем и проколов.
Напрямую задать ему вопрос о долларах Белов не мог. Понимал, что подозрение – еще не обвинение. Тогда он решил провести внеплановую проверку корабельной амбулатории. При этом Владимир преследовал две цели: найти пропавшие деньги и «накопать» замечания по содержанию медикаментов. В том, что придраться есть к чему, он был уверен. Для прикрытия своей акции в этот же день Белов подписал у командира приказ о проверке медчасти.
Члены комиссии, два старшины и мичман, собрались в амбулатории уже после ужина. Корабельный доктор вызвал матроса Строкина и поручил ему обеспечить комиссию всем необходимым для досмотра помещения. Сам вышел из медпункта.
Белов приказал одному из членов комиссии сесть за стол и фиксировать замечания.
– Приборка делается поверхностно, по углам грязь и пыль. Пакеты с бинтами валяются на палубе. Кладовая замусорена, – диктовал он.
Все его замечания сводились к плохому выполнению обязанностей помощником корабельного фельдшера матросом Строкиным. При этом он то и дело отрывался от диктовки и давал поручения членам комиссии открыть разные шкафы и дверцы. Белов заметил, что Строкин всякий