– Конечно, зачем тебе на работу идти, что тебе семья, если и тут стол накрыт, – съязвила Пупик. – Гляди, это долго не продлится. Турнут тебя, на что жить станешь? Думаешь, ей будешь нужен?
Пупик подернула головой в сторону спальни, где, не издавая ни звука, лежала Косаченко.
– Меня в любом месте с руками и ногами, – надменно произнес Куплин. – Я специалист, а специалисты нужны везде. Хам охамел. Бычье проклятое. Проучить его надо.
– Нельзя зверя сердить, когда голова в его пасти, – напомнила Пупик. – Отгрызет. Потом, может, пожалеет, но недолго – на твою должность претенденты найдутся.
– Анатольевна, не переживай, – торопливо сказал Куплин, бросив нетерпеливый взгляд на Косаченко. – Если у тебя все, то у меня дела.
– Стас, я неприятности чую, – предупредила Пупик. – Не хами Хаму.
– Нет. Все решено, – неожиданно твердо сказал Куплин, и Пупик поняла, что разговор окончен.
Она вышла из квартиры Косаченко, а в хлопке закрывшейся позади двери ей почудился самоубийственный выстрел.
УВОЛЬНЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРА
«В мире есть много людей, с которых, кажется, сотри пыль, и они будут светиться естественным золотым светом, но вот беда – начинаешь тереть, и позолота облезает».
– Ну что, мальчиш-плохиш, все никак не напьетесь на телевидении? – строго спросил Хамовский, когда Куплин зашел в его кабинет. – Мочить тебя будем. Мало того, что водку жрешь, по бабам ходишь, подворовываешь на платных услугах, ты еще и городские мероприятия срывать, шантажировать меня!
Эту тираду Куплин выслушал пока шел к столу главы города, испытывая чувства, как от воя сирены противовоздушной обороны: беспокойство и желание юркнуть в первое же подходящее убежище, забиться в него подальше от тревожного звука.
– Семен Петрович, я честно работал на вас и хотел бы видеть больше благодарности, – выдавил из себя Куплин, – в противном случае…
– О каком случае ты хочешь сказать, мерзавец!? – прервал Хамовский. – Ты как посмел меня перед гостями унизить?! Хозяин в городе – один! Я! Мною сказанное должно исполняться. Я все ваше телевидение содержу, всю вашу бездарную команду. Ты либо как Лучина на коленях ко мне ползи и целуй туфли, либо пиши заявление.
– Но Семен Петрович,… – только и успел произнести Куплин.
– Никаких «но», мерзавец, – пресек объяснения Хамовский. – Ты мало получил? Квартиру тебе дал, командировки – пожалуйста: хочешь – в Кремль на новогодний концерт вместе с любовницей, хочешь – в Париж на так называемую учебу. Премий хочешь? Я все подписывал. Подворовываешь – я глаза закрыл. А ты забастовки объявлять! Я только скажу кому надо – и тебя посадят. Ты воевать хочешь?
– Нет, – угнетенно выдохнул Куплин, словно крепко загруженная лошадь, – но коллектив обижен оскорблениями…
– Ты,