– Нам никто не нужен, – Лена уткнулась холодным носом в его шею, – а я люблю лежать, вот так, и сопеть…
– Ленка, сейчас я опоздаю на переговоры.
– Значит, все-таки уходишь? – она подняла голову.
– А на что мы с тобой будем жить, если я перестану заниматься делами? – Миша погладил ее волосы, укладывая голову на прежнее место. Он знал, что долго не может смотреть ей в глаза, чтоб не начать целовать, ласкать… Чем все это заканчивалось, оба прекрасно знали, но сегодня его ждали важные люди с серьезным контрактом.
– А если я, как мышка, буду питаться сухой корочкой и глотком воды, ты никуда не пойдешь?
– А мышки хотят собственную машинку?.. А съездить куда-нибудь на Рождество?
– Хотят…
– Значит, надо вставать, – Миша бережно передвинул Лену на свободную часть постели и резко встал, пока она не успела схватить его за руку.
– Тебе завтрак сделать? – Лена потянулась; носик ее сморщился, рисуя на лице смешную гримасу.
– А ты умеешь? – в Мишином голосе не было издевки, хотя поначалу его раздражало, что единственным известным ей блюдом являлась яичница. Потом, правда, он привык и решил, что остальные ее таланты полностью компенсируют кулинарные.
– Умею. И ты даже знаешь, что именно.
– Знаю. Но тогда я скоро начну кукарекать, – он набросил халат и пошел в ванную.
Эта квартира ему нравилась больше прежней даже не из-за размеров и отделки, выполненной с учетом необузданных Лениных фантазий – просто ему казалось, что сама атмосфера в ней какая-то располагающая к тому, чтоб жить долго и счастливо.
Несмотря на третий этаж, Лене показалось, что кто-то постучал в окно. Она повернула голову. Голые ветви сковал мороз, превратив деревья в уродливые статуи, а просветлевшее небо казалось мертвым, потому что солнце пряталось за соседним домом, упорно не желая светить в их окно. Две продрогшие синички кружились перед самым стеклом, тычась в него клювами и прося приюта.
– Миш! – крикнула Лена.
– Что? – на ходу застегивая рубашку, он заглянул в комнату.
– А ты не мог бы сделать кормушку для птиц?
– Обалдела?.. – Миша уважал фантазии любимой женщины, но не до такой же степени?!..
– Значит, не мог, – Лена вздохнула и указала пальцем в окно, – видишь, бедные птички мерзнут и голодают. Смотри, как они стучатся к нам.
– Лен, хватит глупости говорить, я и так опаздываю.
…Почему нельзя вечно пребывать в сказке? – Лена снова вздохнула, и даже тягостней, чем прежде, – наверное, я глупая… но почему-то ведь Мишка терпит меня. Значит, кому-то нужны и такие дурочки…
Она опустила ноги на мягкий теплый пол и встала. Пеньюар валялся на стуле, но она проследовала на кухню нагишом, увидела стоявшую перед Мишей уже пустую тарелку с крошками хлеба и бокал из-под чая.
– Ленка, кончай так ходить.
– Да?..