В детстве у Марины тоже была маска, только в виде лисьей мордочки, и сделанная из папье-маше; к ней еще прилагался костюм с рыжей бахромой на проволочном хвосте. Жаль, что ей так и не довелось никуда сходить в такой красоте – перед самым праздником «лиса» решила поохотиться в настоящем курятнике на настоящих кур и нечаянно зацепилась за гвоздь.
Мать не оценила перевоплощений дочери и сходу объявила, что к вещам надо относиться бережно, а посему поход на новогодний маскарад отменяется. Правда, это был не самый плохой вариант – гораздо хуже дело обстояло, например, с уроками математики. Остальные учителя, зная, что девочку наказывают за плохие отметки, старались всегда натягивать ей четверки, и только стерва-математичка упорно лепила трояки с парами. Даже сейчас Марина не понимала, чем не угодила этой крашеной блондинке с тонкими губами, а тогда просто ненавидела ее. После школы ж все подружки отправлялись гулять, а она понуро плелась домой, где мать, проверив дневник, вплоть до девятого(!) класса ставила ее лицом в угол, заставляла одной рукой спустить трусы, а другой держать задранную юбку, и секла розгой, оставляя на голой попе долго нывшие потом, ярко красные дорожки, и приговаривала при этом: – Я тебя заставлю учиться!.. Наказание было не только болезненным, но и очень унизительным, если учесть, что в это время другие девчонки уже вовсю встречались с мальчиками. Но ведь действительно-таки заставила – математику Марина учила не на «пять», а на «семь»! Только тогда математичка наконец стала ставить четверки, и мать перестала ее сечь, но Марина не расслаблялась до самого выпускного вечера, так как понимала – стоит сорваться, и она, взрослая девица, окажется в том же углу, со всем вытекающим отсюда печальным продолжением…
Впрочем, все эти воспоминания давно перестали волновать Марину настолько, чтоб вызвать стыд или обиду – они просто остались неприятной частью канувшего в Лету «поселкового» отрезка жизни, а теперь у нее совсем другая жизнь.
Марина остановилась перед зеркалом, приставив себе огромную черную голову, но та сразу сделала ее похожей на уродливого злобного карлика; такой облик ей не понравился, и она вернулась в комнату; окинув ее свежим взглядом, решила: …Как был склад старья, так и остался; и ничего тут по нормальному не сделаешь… не, я спать здесь не буду. Пусть Оксанка со своим бой-френдом сюда идут!.. Блин, вот почему мне, в лучшем случае, предлагают переспать, а с ней носятся, как с принцессой. Наверное, в этом и есть разница между «красивой» и «аппетитной», – она взглянула на маску, которую продолжала держать в руке, – вот скажи, где Оксанка таких находит? Меня б кто хоть просто пригласил в кафешку, подарил что-нибудь классное… – посмотрела на часы, – блин, времени-то! Опоздаю – труба. Крыса-Лариса все, падла, отмечает …
Положив глупую деревянную игрушку, она принялась быстро одеваться.
– Милый, может, ты сегодня никуда не пойдешь? Смотри, какой мороз, – Лена прижалась к мужчине, лежавшему