И…
– …ляй! – краткий, резкий, лающий выдох-выкрик.
Одновременно правая рука командира дает отмашку. Короткий штих-кончар рассекает воздух, словно усердный капитан своим оружием, предназначенным исключительно для нанесения колющих ударов, пытается кого-то разрубить надвое.
– …ай-ай-ай!
«Бу-бу-ух-ух-ух!»…
Эхо команды, перебиваемое дружным залпом.
«…ух-ух-ух!»…
И им же множимое.
«…ух-ух!»…
Грохот. Дым…
Но еще прежде, чем густое белое облако закрыло обзор, Альфред увидел, как деревянные колоды подпрыгнули, брызнув щепой во все стороны, повалились, покатились по камням. Из десяти поленьев на прежнем месте осталось стоять лишь одно. Капитан, осыпая отборной руганью промахнувшегося стрелка, погнал нерадивца заново расставлять мишени.
Свита за спиной тихонько перешептывалась. Альфред смотрел сурово, однако в душе ликовал. Девять попаданий из десяти! С трехсот шагов! В столь невеликие цели!
К стрельбе готовился следующий десяток.
– Ваша светлость, – осторожно позвал кто-то из слуг за спиной. – Заряжено… Извольте…
Ага, теперь застрельщикам придется немного подождать. Не оборачиваясь, Альфред протянул назад смотровую трубку. Оптический прибор тут же приняли расторопные и осторожные руки, а в раскрытую ладонь маркграфа легла рукоять малого магиерского хандканнона, вполне пригодного не только для пехотинца, но и для всадника.
Оружие это – также снабженное запальным огнивом – было легче, короче и изящнее длинноствольных ручных бомбард и обладало меньшей убойной силой. Вести прицельную стрельбу на большом расстоянии из укороченного шнабеля весьма затруднительно. Зато им можно управляться одной рукой, стрелять с седла, не отпуская повода, и в ближнем бою – с трех-четырех десятков шагов – валить любого противника.
Магиерский кремень воспламенял затравочный порох, зажатый под крышкой полки, исправно и без осечек. Винтообразные бороздки в стволе раскручивали пулю, придавая ей дополнительное ускорение. Удобная рукоять с массивным, окованным железом яблоком-набалдашником позволяла легко выхватывать короткую ручницу из седельного чехла и служила в вытянутой руке противовесом для небольшого, но все же достаточно тяжелого ствола. Кроме того, рукоять могла при необходимости использоваться в качестве палицы.
Лебиус обещал снабдить такими кавалерийскими хандканнонами всю легкую оберландскую конницу. Пока же укороченная ручница была изготовлена в единственном экземпляре и имелась только у маркграфа. Сегодня Альфред пожелал испытать ее лично. Как обычно – на особых мишенях. На живых.
Чуть в стороне от застрельщиков, разносивших в щепу сухие поленья, уже лежало два трупа. Первый – в простенькой кольчуге. Второй – в прочной чешуйчатой броне. Оба доспеха – пробиты насквозь в нескольких местах. Но то, что добротные латы основательно попорчены – не беда: Лебиус быстро и качественно чинил любую броню. Из магиерских мастераторий поврежденные доспехи