Я улыбнулся. Сможется с Василием службу нести. Стерпится. Но про всё новое сам буду узнавать. Чай, не дурная моя голова.
«Футболка», – прошептал толмач, когда я взял рубаху в руки.
«Штаны, носки, кроссовки», – перечислил крохотный дух всё надетое мной.
– А большое ли жалование? – спросил я потянувшись. Ткань была добротная, тонкая. Такую ткань ни ни в Новгороде, ни в Царьграде на торжищах не видел. Разве что шёлк похож, но он, всё же, другой. И сколь стоить может, думать страшно.
– Тихо! Порвёшь! – повысил голос Василий, когда я развёл руки в стороны и сделал глубокий вдох. – Тоже мне Конан варвар нашёлся.
– А он и так Конан варвар, – произнёс молчавший Никита. – Десятый век.
– Я Ярополк, – тихо прорычал я, не зная, почему меня каким-то Конаном величают.
– Ну, мне что Егору Олеговичу сказать, – спросил дьяк, – брать будешь? А если нет, мне его в центр социализации сдавать придётся.
Я поглядел на Никиту, который сейчас говорил обо мне, словно о невольнике на рынке. Тем более о жаловании Вась-Вась промолчал. Ну, даже если невольник, сбежать успею. Не впервой.
Упырь отошёл на несколько шагов, вытянул в мою сторону руку со стиснутым кулаком и оттопырил большой палец. После он закрыл один глаз и стал глядеть так, словно мерку снимал.
– Да беру, беру, – согласился он. – Пойдём.
Пухлый упырь с серебристыми волосами развернулся на пятках и направился к двери. Я оглядел напоследок белую клеть, в которой пришёл в себя, и последовал за ним.
– Халат оставь! Он казённый! – прокричал Никита, а я глянул на него и с улыбкой покачал головой, перехватив белую рубаху поудобнее.
– Не отдам.
Дьяк скривил рожу, словно кислого съел, а я засмеялся и пошёл по длинному межклетью, в котором было много разных дверей, и в конце которого начал подниматься по ступеням. Мне не зря приснилось, что пребывал в землянке. Мы действительно были под землёй, а над нами возвышался весь огромный дом.
Лестница кончилась, на выходе нас смерил взглядом стражник в странной одёже с тёмными и светлыми пятнами, а потом мы оказались под открытым нёбом. Это был двор, огороженный высоким рыжим забором. Не частоколом, а сложенным из ровненьких кирпичей.
Я поглядел под ноги. Вместо земли, мы стояли на чём-то сером и настолько сильно утоптанном, что двор был ровненький, аки скатерть. И если виденные на мониторе-витраже дороги были столь же ровны, то пожелание скатертью дорога сбылось спустя тысячелетие. По такому пути можно день идти и усталости не приключится. А ещё во дворе стояли те железные жуки с колёсами.
«Автомобиль, – прошептал толмач на ухо, – сие есть повозка крытая. Пользует горючую жижу для питания и движения. Жижа зовётся бензином. Использование тягловых животных исключено».
Я почесал в затылке. Как же это, без животины и едет. Да ещё и жижу горючую ест.
– Не стой столбом, – пробурчал Вась-Вась,