Взглядъ Хаиме упалъ черезъ нѣсколько полотенъ дальше (разстояніе равное цѣлому вѣку), на портретъ другой знаменитой въ роду женщины. Дѣвушка въ бѣломъ парикѣ; одѣта какъ взрослая женщина; въ юбкѣ со складками, въ фижмахъ, по модѣ ХѴІII стол. Она стояла у стола, рядомъ съ португалькой вазой цвѣтовъ. и въ безкровной правой рукѣ держала розу, подобную томату, смотрѣла на нее глазками фарфоровой куклы. Ее прозвали римлянкой. Надпись къ портрету говорила, въ витіеватомъ стилѣ эпохи, объ ея умѣ, объ ея познаніяхъ, и оплакивала ея смерть въ одиннадцатилѣтнемъ возрастѣ. Женщины являлись какъ бы сухими побѣгами на мужественномъ стволѣ Фебреровъ, воителей, полныхъ избытка жизни. Ученость быстро отцвѣтала въ роду моряковъ и воиновъ, какъ растеніе, случайно выросшее въ чужомъ климатѣ.
Размышляя объ истекшей ночй и о поѣздкѣ въ Вальдемосу, Хаиме оставался въ пріемной залѣ и созерцалъ портреты предковъ. Сколько славы и сколько пыли! Вотъ уже лѣтъ двадцать сострадательная тряпка не прогуливалась по славному роду, не придавала ему нѣсколько болѣе благообразной внѣшности. Отдаленные предки и знаменитыя битвы покрыты паутиной. Какъ! Кредиторы не хотѣли пріобрѣсть этоть музей славы, ссылаясь на то, что картины плохи! Нельзя передать этихъ воспоминаній богачамъ, жаждущимъ создать себѣ славную родословную!
Хаиме прошелъ пріемную и направился въ помѣщеніе противоположнаго крыла. Комнаты съ болѣе низкммъ потолкомъ; надъ ними имѣлся второй этажъ, гдѣ нѣкогда жилъ дѣдъ Фебрера; Сравнительно новая обстановка, старая мебель въ стилѣ Имперіи, на стѣнахъ раскрашенныя эстампы романтическаго періода, изображавшія злоключенія Атала, любовь Матильды и подвиги Эрнана Кортеса. На пузатыхъ комодахъ – многоцвѣтныя изображенія святыхъ и распятіе изъ слоновой кости, между пыльными цвѣтами изъ матеріи, подъ стеклянными колпаками. Коллекція самострѣловъ, стрѣлъ и ножей напоминали о Фебрерѣ капитанѣ королевскаго корвета, совершившемъ кругосвѣтное путешествіе въ концѣ XѴШ вѣка Пурпурныя раковины, огромныя морскія улитки, начиненныя жемчугомъ, украшали столы.
Направляясь по корридору къ кухнѣ, Хаиме прошелъ мимо часовни, съ одной стороны, запертой уже много лѣтъ, и, съ другой стороны, прямо кх двери архива, большой комнаты, окна которой выходили въ садъ, въ которой, по возвращеніи изъ своихъ путешествій, онъ провелъ много вечеровъ, перебирая акты, хранимые за мѣдными рѣшетками старинныхъ шкаповъ.
Онъ явился въ кухню, громадное помѣщеніе, гдѣ когда-то приготовлялись знаменитые пиршества Фебреровъ, окруженныхъ паразитами, гостепріимныхъ по отношенію ко всѣмъ друзьямъ, пріѣзжавшимъ на островъ. Мадò Антонія казалась маленькой въ этомъ безконечномъ помѣщеніи съ высокими потолками, у большой трубы очага, способнаго поглотить