«У нее дар совершенно непринужденного и в высокой степени убедительного величия. Она держит себя, как экс-королева на буржуазном курорте», – записала об Ахматовой Лидия Гинсбург.
А лукавые усмешки,
Как бубенчик отдаленный,
И обидеть нас не могут,
И не могут огорчить.
А смерти бояться не надо, и слова этого бояться не надо. В жизни есть много такого, что гораздо страшнее, чем смерть.
Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно.
Будущее, как известно, бросает свою тень задолго до того, как войти.
Быть веселой – привычное дело,
Быть внимательной – это трудней.
«В Кремле не можно жить», – Преображенец прав,
Там зверства древнего еще кишат микробы:
Бориса дикий страх, всех Иоаннов злобы,
И самозванца спесь – взамен народных прав.
…Все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя.
Все мы немного у жизни в гостях,
Жить – это только привычка.
Выдержать славу очень трудно, в особенности позднюю.
Высшее благо жизни – это отношение к нам людей.
Горе душит, не задушит,
Вольный ветер слезы сушит,
А веселье, чуть погладит,
Сразу с бедным сердцем сладит.
Делать зло легко, оно удается всегда, а вот сделать хоть что-нибудь доброе очень трудно.
Для Бога мертвых нет.
Для детей, для бродяг, для влюбленных
Вырастают цветы на полях.
Должен на этой земле испытать
Каждый любовную пытку.
Души высокая свобода,
Что дружбою наречена…
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти…
Жить можно только с тем, без которого не можешь жить.
Земная слава, как дым…
…Изгнания воздух горький —
Как отравленное вино.
Измену простить можно, а обиду нельзя.
И когда друг друга проклинали
в страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала.
Категория времени вообще гораздо сложнее, чем категория пространства. Справедливость, которая торжествует через семнадцать лет, это уже не та справедливость, которой ваше сердце жаждало тогда.
Клевета очень похожа на правду. Не похожа на правду