– Не смею препятствовать миссии милосердия. – Он крепче сжал руку девушки. – Голубятня на крыше, идите искать свою голубку.
Лили заколебалась, вспомнив красавицу в костюме Покахонтас:
– Вы здесь один?
– Да.
По сравнению с белизной рубашки его кожа казалась еще более смуглой. Лили не могла разглядеть выражение лица, но в бархатном голосе Тристана проскальзывали наждачные нотки, а в смехе не было ни капли юмора.
– Полагаю, Том предупредил вас, что я опасен. – Его рука ласкала запястье девушки, пульс лихорадочно бился в подушечку большого пальца. – Если хотите, можете вернуться попозже в сопровождении взрослых.
– Не говорите ерунды. – Лили предприняла смелую попытку осадить его. – Мне просто не хотелось бы помешать вашему… чему-нибудь. Покажете, куда идти?
Внутри башни было прохладно и сыро. Босые ноги девушки бесшумно ступали по ледяным камням винтовой лестницы. На полпути им попалась небольшая площадка, сумеречный свет падал сквозь стрельчатое окно на закрытую дверь. Девушка остановилась, но Тристан решительно прошел мимо, приглашая ее подниматься дальше.
Наверху он толкнул еще одну дверь и жестом пригласил Лили войти первой. Оглядевшись по сторонам, она ахнула от удивления. Пол помещения, куда она попала, был гладким и ровным, вдоль стен тянулись насесты и кормушки для птиц. С открытой стороны, поверх огрызка стены, она могла видеть на воде озера последние розоватые отблески солнца. С другой стороны стена была цела, но узкое готическое окно обрамляло великолепный пейзаж – парк, замок и луга за ним.
От восторга Лили рассмеялась легким, беззаботным, немного запыхавшимся смехом. Тристан отлепился от дверного косяка и приблизился к девушке.
Смех замер у нее на губах. В полумраке синева глаз Тристана казалась темнее и глубже, лицо было суровым. Лили вдруг почувствовала за непроницаемым взглядом усталость, отчаяние, тоску, поняла, что этот неправдоподобно красивый мужчина, окутанный печалью как невидимым плащом, никак не вяжется в ее сознании с плейбоем-сибаритом, чей свободный от предрассудков образ жизни так интриговал желтую прессу.
– Вы правы.
Лили пискнула от неожиданности, удивляясь, как он сумел прочесть ее мысли. Но Тристан указывал рукой на насесты:
– Раненая птица. Вот она.
Голубка нахохлилась в самом углу, неловко оттопырив поврежденное крыло. Капли крови алели на белых перьях.
– Бедная, бедная птичка… – Лили наклонилась, волна волос на мгновение закрыла лицо.
Тристан почувствовал неожиданный комок в горле. Нежность, которая наполняла голос девушки, легко, как воздух, просочилась прямо в его битое жизнью, закрытое стальными пластинами показного цинизма сердце.
Обычно он скользил между двумя своими ипостасями с грацией