Они думают, что подлинный я умер. Вот вам история моей подлинной жизни.
3
Я помню свою сестренку. Светловолосую и кудрявую. Она была младше меня на два года. И она была едва ли ни единственным моим другом. Видите ли, дети в этом мире не слишком тесно контактируют. Отсутствие близких отношений помогает им не иметь лишних желаний. Но у меня был друг. И разделить нас не могли. Хоть на наших родителей смотрели искоса: иметь два ребенка с такой маленькой разницей в возрасте не в почете. Такие дети слишком сильно привыкают друг к другу, начинают осознавать себя как личности, перестают скрывать свою индивидуальность.
Ло стремительно вырвалась из утробы матери, словно бы говоря: «Эй! Хватит меня здесь держать! Я хочу на свет!» И хоть это доставило маме много неприятных ощущений, момент был торжественным и долгожданным. Она была чистенькая и белая, словно фарфоровая кукла. Так рассказывала мать. И почти никогда не кричала. Взгляд ее был наполнен какой-то необъяснимой мудростью. Обо мне так не говорили.
И всё же мне повезло: у меня была сестра. Ее звали Лариса, но я просто сокращал ее имя до Ло. Она была моей Ло. Я защищал ее, охранял. Она была моим маленьким ангелом.
Помню, как стремительно наступал июнь. Мы просыпались очень рано и, пробираясь тихонько мимо родительской спальни, открывали дверь навстречу новому солнцу. Настоящему солнцу. Бывало, на рассвете вдалеке за дорогой можно было увидеть растворявшуюся в свете нового дня дымку. Мы, оглянувшись по сторонам, перебегали через дорогу и пробирались сквозь заросли росшего здесь же небольшого подлеска. А за ним был крохотный луг. Родители запрещали нам бродить здесь в одиночестве, но пока что все страхи ожидали нас еще в будущем. Здесь, в маленьком детском мирке, мы чувствовали себя в безопасности.
Нам нравилось наблюдать, как мир меняется день за днем, как движутся тени, как изменяются насекомые и растения. Обычно я был очень аккуратен, следил за собой и своими вещами. А вот Ло была маленьким сорванцом. Она могла шмякнуться в грязь и не ощущать никаких угрызений совести. Просто она не видела ничего плохого. Не видела зла. Она могла до крови разодрать коленки, но никогда не плакала, будто понимала, что никто не виноват в этом. А потом, конечно же, если мы не успевали вовремя вернуться, нам здорово влетало. Мы тогда еще не понимали истинного устройства человеческой жизни. Наверное, я его так и не постиг до сих пор. В отличие, причем, от Ло. Она всегда впитывала этот мир, как губка.
Мы не ходили в школу. Школа приходила к нам. Этот мир устроен справедливо для всех. Никто не обделен вниманием. Когда мне было три года к нам в дом пришел человек в очах с толстыми стеклами. Это всё, что я о нем помню. Я спрятался за шкафом в гостиной, когда мама неловко рассмеялась. Она стыдилась меня. Всегда стыдилась. И человек в очках с толстыми стеклами сказал,