– Почему – то? Да, воды отошли. Рожаешь ты, девонька. Сейчас простынку и рубаху принесу сухую.
Новая соседка положила голую ногу поверх одеяла и застонала, а потом и вскрикнула: «Ой – ой – ой, а – а—а – а—а, больше не могу терпеть! Куда же они все делись?» Она села на постель и пропустила левую ногу между прутьев спинки кровати. Собрала волосы под аптекарскую резинку и ухватилась за спинку соседней кровати.
– А – а—а, Господи, помоги же мне, прости меня грешную! – Женщина, что есть силы, вцепилась в спинку кровати и придвинула её к себе. Затрещал и порвался линолеум под ножкой кровати, – О, Господи!
И женщина с такой же силой отодвинула кровать от себя.
Я притаилась, лёжа на боку, но тут почувствовала толчок у себя в животе, и ноги сами подтянулись к груди. Волосы на голове сделались мокрыми от пота. Я застонала и, на мгновение, словно провалилась куда – то. Когда пришла в себя и открыла глаза, увидела, что на противоположной кровати уже лежит новая роженица, вот ещё слово – то какое дурацкое. Роженица. А где ударение ставить? Подняла глаза на часы. 00:40. Постаралась отдышаться.
Тут, наконец – то, появилась нянечка с сухим бельём. Она увидела разодранный линолеум и запричитала, стала ругать женщину с соседней кровати.
– Ты что ж наделала? Нам теперь что же палату на ремонт закрывать?
– Отстань, бабка, – басом сказала женщина и снова со всей силы, со стоном, придвинула кровать к себе.
В это время сестра привела в палату ещё двух женщин и велела им ложиться и вести себя тихо. Нянечка бросила мне на кровать сухое белье и сказала сестре: «Марь Дмитревна, погляди – ка, что эта красавица учудила!» Сестра увидела разодранный линолеум и сказала скандально – грозно: «Пойду за врачом!»
Я стянула с себя мокрую рубаху и, надев сухую, встала босиком на пол и сняла с кровати мокрую простыню. Накинуть на кровать сухую простыню у меня никак не получалось, мешал живот. Расправила её кое – как руками и легла. На часах было 00:53. Меня била мелкая дрожь, и я поняла, что это оттого, что я боюсь следующей схватки. На свободную кровать напротив меня положили ещё одну женщину.
Да что это я женщину, женщину! Мы все, включая Рыженькую, были здесь в палате девчонки – зелепухи, лишь дама, испортившая пол, годилась нам в мамки.
Я отдышалась и выпила водички из стакана со своей тумбочки. Посмотрела, на каждой тумбочке такой стакан стоит, значит, пить можно. Про мужа и родителей я и не вспоминала. Только бы отстреляться поскорее. И тут меня опять прихватило, опять я провалилась куда – то. Очнулась, – на часах 01:30.
– Ты чего так орёшь, голубушка, – сказала мне сестра, – ты здесь не одна. Коль вы все голосить начнёте, убежишь!
– Ой, извините, а я что, кричала?
– Да ещё как, всё мамку звала. Без мамки – то никуда!
Тут зашевелилась