– Эльза, – произнес он тихо, – нам нужно сперва… поговорить.
Она заметила, что он даже не повел глазом по сторонам, словно здесь вся эта роскошь давно знакома и привычна.
Эльза уже собралась с духом настолько, что выдавила любезную улыбку и привычно указала на кресло.
– Извини, – произнес он, – я пока не сяду.
– Что случилось?
– Я еще не вернулся, – пояснил он с бледной улыбкой.
– Мой господин! – вскрикнула она в страхе.
Он успокаивающе выставил перед собой ладони.
– Погоди, выслушай.
– Да, мой господин!
– Я еще не вернулся, – повторил он, – в настоящем смысле слова. Эльза, как я уже говорил, я – рыцарь Ордена.
Она сказала жадно:
– Да-да, ты говорил, это, наверное, очень здорово… Так красиво, торжественно и загадочно!
Он наклонил голову, не опровергая и не соглашаясь.
– Во всех рыцарских орденах, – продолжил так же ровно и настойчиво, – как ты знаешь, все считаются братьями.
Она снова не утерпела:
– Да-да, это так красиво!
Он вздохнул:
– Но ни в одном ордене это положение не соблюдается так ревностно, как в нашем. Вступая в Орден, каждый забывает о своем происхождении, привилегиях, высоких родственниках, своем древнем роде. Зато каждый приобретает такую семью, которой никто на свете не может похвастаться…
Она слушала внимательно и с напряжением, недоумевая, зачем он ей это рассказывает, все время страшилась, что какой-то пункт устава все-таки заставит его уйти, молилась всей душой, чтобы этого не случилось, а она сделает все-все, что этот дивный рыцарь захочет и восхочет…
– Так вот, – сказал он, – ты должна принимать меня таким, каков я есть, и судить меня по моим поступкам. Ты не должна допытываться о моих предках, моем роде, моем происхождении! Человек сам отвечает за свои деяния. Славные предки ни при чем, и благородное происхождение не может служить защитой или быть чем-то весомым в споре или других делах.
Ее сердце едва не взорвалось от нахлынувшего ликования. Она чувствовала, как жаркая кровь бросилась в лицо, прилила к щекам и обожгла уши.
Она прижала руки к груди.
– Доблестнейший рыцарь!.. Я никогда не слышала более благородных и достойных слов!.. Мне отец всегда говорил, что человека нужно судить по его поступкам, ибо простой человек бывает благороднее иного знатного, а знатный нередко оказывается мерзавцем. Да-да-да, я с великой радостью принимаю твое условие! Как и все остальные, что услышу от тебя!
Он вздохнул, в глазах все еще оставалась тревога.
– Эльза…
– Да, мой господин?
– Других условий нет…
– Но даже если бы и были! Мой господин, я клянусь…
Он остановил ее жестом настолько властным, что она умолкла мгновенно. Его лицо оставалось строгим и торжественным.
– Погоди-погоди.
– Слушаю,