Крикнул: «Ваше благородие!»
«Ваше!»… вижу задыхается.
В наше время нужны не дела славы, озаряющие только немногих избранных, а дела правды, Божией правды, благодетельные для всех и каждого.
Глава четырнадцатая
Воинский устав 1 января 1874 г
(По поводу 20-летия)
Каторга есть нормальное состояние войска.
Пальцы рубит, зубы рвет, В службу царскую нейдет… Ваньку в рекруты берут, Все деревни заревут…
I
1 января 1894 г. исполнилось двадцать лет со дня введения в действие одного из важнейших и гуманнейших законодательных актов царствования Александра II, а именно Устава о всеобщей воинской повинности 1 января 1874 г. Если дореформенный общественный и государственный быт, основанный на крепостном праве, отличался свойственным ему бесправием и принижением личности гражданина, то эти черты с особенною рельефностью должны были проявляться в военном деле, которое в существе своем построено на стеснении прав отдельной личности в интересах целого, на предпочтении формы существу, на беспрекословном и безмолвном подчинении началу иерархического старшинства, нередко приводящем к вопиющим несправедливостям. Если таковы более или менее неизбежные черты военного быта вообще, то легко представить себе, каких чудовищных размеров достигали они в дореформенные времена: рекрутская повинность ложилась всею своею тяжестью на париев общества, на самую бедную, обездоленную часть населения, на так называемые «податные сословия», т. е. крепостных и мещан, и притом на беднейших из них, которые не могли откупиться от тяжкой, бесконечной воинской повинности, близкой по существу к гражданской смерти в течение 25 лет жизни.
Куда уж как несладка была жизнь «крещеной собственности», но, тем не менее, родные крестьянина, которому «забривали лоб», с ужасом провожали, словно в могилу, рекрута, осужденного в течение 25 лет лучшей поры жизни на бесконечный ряд лишений, обид, беспрерывных нравственных и физических истязаний[167], словом, на бесправный образ жизни, едва ли не горший, нежели жизнь несущих наказания за тяжкие преступления. Преступник находил примирение хоть в том, что видел в наказании возмездие за свой грех, видел хоть попытку соразмерить с виною и наказание, а тут – единственная вина рекрута была в том, что он родился небогатым, что не мог поставить за себя охотника или внести выкуп, единственным правомерным актом, осудившим на пожизненное позорное тяжкое прозябание – слепой жребий, либо дикий произвол самодура-помещика или злоупотребление властей.
Государственный Совет по особому присутствию в председательстве великого князя Константина Николаевича, признав дореформенный порядок отправления воинской повинности несоответствующим правильной организации военных сил и крайне несправедливым ввиду неуравнительного распределения тягостей военной службы между различными слоями населения, между прочим писал: «Едва ли можно сомневаться