Мартин лежал на диване, сцепив пальцы, все еще дрожа. Не плохой человек. Возможно, даже, и поступок не плохой.
Он поднялся с дивана и попробовал еще раз дозвониться Кэрол.
– Алло.
Он вздрогнул от удивления и пригладил волосы пятерней.
– Привет, Кэрол. Это Мартин.
– Так и думала, что ты позвонишь. Я работала.
Не успев взять себя в руки, Мартин сорвался.
– Ты поставила меня в ужасно затруднительное положение. Черт побери, Кэрол. Черт побери.
– Тише, тише. Прости.
– Ты меня ненавидишь, что ли?
– У меня нет к тебе ненависти. Слушай. Я только что вернулась. Ты хочешь поговорить со мной, но давай не сегодня. Очень поздно. Я работаю на корпорацию «Проектировщики разума» в Сорренто-вэлли. Устроилась через StarTemp, ты их знаешь. Если бы ты смог приехать…
– Да. Я знаю, где это. Какая лаборатория?
– Тридцать первая. В середине утра?
– В десять.
– У меня нет к тебе ненависти, Мартин. Должна ли быть, не знаю, но ее нет. Утром поговорим.
Они коротко попрощались.
Повторы отчетов АСИДАК утратили свое очарование, и он выключил экран короткой командой «Стоп». Чуть виновато он осознал, что его трясет не из-за моральной дилеммы; с той минуты, как поступило предложение, ее на самом деле не стало. Его трясло от воодушевления и волнения.
11
В обществе белых любой черный – дрессированный медведь. Вот что я иногда чувствую даже со своей белой женщиной, которая не проявляет ни малейших признаков такого восприятия. Любит ли она меня за то, что я – единственный черный мужчина-писатель, которому выпал шанс стать известным в США в этом поколении? Не более одного, согласно старому закону. Самый серьезный порок из всех – это отпечаток, оставленный историей на моей собственной душе. Я не способен любить ее; я вижу ее искаженным взглядом.
К семи часам Ричард Феттл, медленно ковыляя по лестнице из крошащегося бетона и стали, вернулся в свою квартиру в теневой зоне. Он отгреб ногой в сторону ворох желтых и коричневых банановых листьев, скопившихся на лестничной площадке второго этажа, вставил гладкий от времени и использования латунный ключ в хитрый замок и поздоровался с дешевым десятилетним домашним диспетчером на закопченной каминной полке:
– Это я. Только я.
– Добро пожаловать домой, господин Феттл, – прохрипел домашний диспетчер. Однажды он меня не узнал. Поднял жалкую вонь. ЗОИ не приехала. Однако соседи заглянули. Проверить. Позаботиться о ближнем.
Он сделал себе чашку кофе и сел на стул, изготовленный им двадцать лет назад для
Удобный стул – последнее из его изделий. Он отдал его
Он мельком взглянул на планшет, отметил для себя некоторые статьи в сегодняшнем «Теневом