Ванда приказала слугам отойти, нажала скрытый среди камней рычаг. Плита отъехала, Ванда вошла, подняв над головой чадящую лампу. Она спустилась в подземный склеп, где выстроились саркофаги с предками Георга. Только один деревянный саркофаг – самый новый и нетронутый временем – принадлежал её семье. Он не был богато украшен – горцы не любили мишуры, – но Георг приказал раскрасить его в цвета герба Мэйдингоров – лазурный и серебристый. Она не собиралась тревожить покой отца – лишь попросить совета. Ванда коснулась крышки саркофага и заговорила. Она рассказала про Фила, про Макса, про Георга, потом замолчала и надолго задумалась. Покой внутри склепа нарушали странные шорохи: казалось, уши улавливают шёпот мертвецов. Ванде стало не по себе, но у неё осталось ещё одно дело.
Воровато оглянувшись, словно мертвецы могли увидеть её действия, она поставила лампу на деревянную крышку, наклонилась, начала рукой ковырять сырую землю. Пальцы быстро заболели – она огляделась в поисках чего-то подходящего. Кинжал на поясе помог, вскоре под слоем грунта показалось дерево. Она расчистила крышку небольшого ящика, который не так давно сама тут закопала. Ванда приоткрыла крышку и застыла. Голова Макса взирала на неё остатками сгнившей плоти и волос, обнажившимися костями черепа, пустыми глазницами и живыми червяками. Ничего знакомого не осталось от Макса. Перед ней лежали разложившиеся останки, а не мужчина, способный любить и ненавидеть.
Разговор с Филом рвал Ванду на части, она готова была пожертвовать собой ради Макса, но что в итоге? Вот это? Сделает ли пресловутая вода Макса таким, как прежде?
Ванда закашлялась от запаха разложения и захлопнула крышку. Она быстро прикопала её, притоптала землю ногами. Ей надо подумать. Надо… Ванду трясло, когда она садилась на Анхаль, всю дорогу до дома она лихорадочно прикидывала, что лучше: стать королевой или рискнуть отправиться в неизведанное в надежде вернуть Макса. Она почти задыхалась, когда служанки раздевали её перед сном, долго не могла заснуть: полная луна светила прямо в глаза, даже если она отворачивалась от окна. Ванда вертелась на постели, её бросало то в жар, то в холод. Потом она увидела его: Макс стоял на дороге посреди поляны, сзади бушевала река, скрытая туманом. Она откуда-то знала, что это и есть Черта, за которой начинается Иштирия. Макс улыбнулся знакомой улыбкой, блеснул белоснежными зубами. Она замахала ему рукой, он пошёл к ней. Она замерла, узнав знакомую походку Георга.