Потянул увесистый рычаг, дверь в шлюзовую камеру мучительно медленно пошла вверх. Раздался слабый свист – остатки воздуха покидали Станцию. А вместе с ними – и Григорий. Ледяной пол шлюзовой камеры сквозь носки ожег ступни. Теперь – ждать, пока откроется внешний люк. Желание ухватить легкими пустоту было нестерпимым. Через века, тысячелетия мучительного ожидания преграда распалась на две половинки, одна пошла вверх, вторая – вниз. В легких горячо клокотало. Была еще третья часть люка, и она медленно, с вселенской неторопливостью открывалась сейчас вовнутрь.
Хоть и зажмурился – не помогло, сразу ослеп, но успел, успел увидеть освещенный фрагмент Станции и темную щель приоткрытого люка, от которой его отделяло десять метров пустоты. Испытывая горящую боль во всем теле, готовый открыть рот и втянуть в жаждущие легкие абсолютное ничто, он сделал два шага и, сильно толкнувшись, вылетел в межпланетное пространство.
Успел подумать, что космос, по ощущениям, – ледяное пламя, ударился локтем и едва не вздохнул от ужаса, когда понял, что мячиком отскочит назад. Но что-то рвануло, скрутило, разорвало на части, потащило…
Не дышать!
Чернота стала всеобъемлющей, густой, сконцентрированной, как кислота, миг – и она растворила его в себе.
Боль была всюду, казалось, даже пространство вокруг него пропитано ею, ничего не видно, лишь плавают тускло-цветные пятна, в ушах ровный громкий гул.
«Ослеп и оглох», – понял Григорий. И еще понял, что живой. Теперь его будут изучать, смотреть характер разрывов и травм, сопоставлять, анализировать…
А потом – кто-нибудь обязательно повторит эксперимент. Найдутся и любители.
Руки-ноги остались целыми, он мог немного ими шевелить, вот только пальцев не чувствовал.
Тяжелые волны боли медленно перемещались по телу, сосредотачиваясь в голове. Здесь боли пришлось по нраву: толстые и прочные стенки черепа не давали ей испариться, и она набирала сытую мощь, копила остро-пронзительную силу.
Вялое, рваное сознание было похоже на колеблющийся огонек. В ушах шумели кровавые водопады.
«Стоило приходить в себя, чтобы умереть», – с трудом смог подумать Говард. Он почувствовал, что боль уже скопила достаточно силы для взрыва, осталось только подать искру. Где-то вдали мелькнула красная вспышка. «А вот и искра», – подумал Хорошев.
– Инсульт, – растерянно констатировала Нам Ли. – Он умер.
Астронавты растерянно переглянулись. В отсек влетел Леонов.
– Люк починили, будем запускать зонд, – сказал он и замолчал, растерянно глядя на парящего мертвеца.
Ему не ответили.
– Надо сообщить на Землю, – сказала Нам Ли.
– Первый случай, – сказал Голубев. – В космосе еще никто не умирал. Только на взлете или при посадке…
– Надо сообщить на Землю, – повторила Нам Ли.
Войдя в здание Криоцентра, Рахат, по обычаю, притормозил у стойки ресепшена. За стойкой сидела, как всегда, невероятная Кармель Мур.
Смуглая