– Вот черт! – В ее восклицании не было радости. Ей даже удалось выказать по отношению ко мне некоторое сострадание. И из-за этого я почему-то разрыдалась еще сильнее.
Когда несколькими минутами позже я вышла из кабинки – лицо в красных пятнах, но я уже не плакала, – то удивилась тому, что она ждет меня, оперевшись о раковину.
– Сочувствую. Хрено́вы твои дела.
Я посмотрела на нее, но встретиться взглядами не смогла.
– Не говори никому. Пожалуйста, – едва шептала я. Мои слова прозвучали жалко и неубедительно. Ну кто удержится от того, чтобы не растрепать такую сплетню всем и каждому? Репутация у меня была что надо. Почти одни пятерки. Волейбольная сборная. Капитан команды по дебатам. Чистая кожа, хорошие волосы, изящный нос. Победительница в номинациях «Самая популярная» и «Наверняка добьющаяся успеха». А это означало: как бы все не притворялись, что любят меня, большинство не могло дождаться малейшего моего промаха. Я представила довольное лицо Ханны Боллард, узнавшей о том, что это она произнесет прощальную речь. Я не сомневалась, что беременность автоматически дисквалифицирует меня. А это несправедливо. Это же никак не скажется на моих отметках и…
– Боже. О чем бы ты сейчас ни думала, немедленно прекрати. Такое впечатление, что ты вот-вот обделаешься. Я никому ничего не скажу. – Голос Бейли выдернул меня из состояния паники.
– Почему? – спросила я, не успев осознать, что говорю.
Бейли пожала плечами:
– Потому что в этой школе все засранцы.
Бззз. Это вибрировал мой телефон, лежащий в рюкзаке. Снова. И снова. Так что желудок у меня непроизвольно сжался. Я не могла расслабиться. Казалось, у меня на лбу горит огромная неоновая вывеска: БЕРЕМЕННАЯ. Каждый раз, видя свое отражение в коридорных зеркалах, я гадала, как буду выглядеть через несколько месяцев – живот нависает над пальцами ног, сквозь майку торчит выпуклый пупок. Я не понимала: тошнота, что я чувствовала, – это симптом беременности или же она от нервов. Но это было далеко не худшее. Худшим оказался мой телефон, вибрировавший в рюкзаке каждые три с половиной минуты. То есть Кевин.
Я была не готова сказать ему. Мне удавалось целый день избегать его. К счастью, у нас с ним не было совместных уроков. А во время ланча я пряталась в библиотеке, куда, в этом нет никаких сомнений, никогда не ступит его нога, но все это не мешало ему писать эсэмэски. Я достала телефон.
Я вздохнула, снова убирая телефон в рюкзак. Не могу же я вечно от него прятаться. Но что мне ему сказать? Эй, радость моя, несмотря на то что каждый раз ты пользовался презервативом и иногда даже не одним, я умудрилась залететь. Да это кошмар каждого мальчишки-тинейджера. Хорошо хоть, что уроки на сегодня закончились. Через пять минут приедет отвозящий меня домой автомобиль,