Так, в мечтах о своей взрослой жизни, он и заснул.
Глава 3. В ДОРОГУ?..
Пока шли через Парк, внимания было хоть отбавляй. Вернулась обойма ближе к вечеру, когда рабочий день уже закончился, и люди отдыхали, проводя остаток времени до отбоя. Парк – разбитый в Галерее под западной стеной Внутреннего Периметра сквер, расчерченный клумбами и дорожками, засаженный кустарником и деревцами – место популярное. Здесь и прогуляться можно, и на скамеечке посидеть. Деды за столиками в картишки, в домино забивают, или в шахматы, в нарды; бабки по лавкам сидят, трындят о своем, кости перемывают; дети – на площадках гоняются, на качелях-тарзанках, на лазелках, в прятки-догонялки; взрослые – по парам, прохаживаются. Кто-то и в забегаловки подался. Обычный вечер после рабочего дня. Гул разговоров, галдеж, детские крики, смех… И когда из темного зева ворот Внешнего Периметра один за другим начали выныривать бойцы, а следом и платформа с громоздящимся на ней кентавром – это не могло остаться незамеченным. Обойма с выхода вернулась, в полном составе и с добычей. Да с какой! Каждый видел громадину контрóллера на платформе и каждый хотел поприветствовать, поздравить с удачной охотой, пожать руки или просто похлопать одобрительно по плечу. Многих людей Сергей знал, со многими дела имел – а еще больше знали его или бойцов группы. Да что там «больше»… почти все. Математика здесь простая. В Доме – почти пять тысяч населения. Это и мужчины и женщины, и дети и старики. Многие друг друга знают, если и не лично, то наглядно, многие на короткой ноге, многие дружат не разлей вода. Все на виду. А уж командиры ПСО – и подавно. Их таких всего семеро. Кто куда ходил, кто что добыл, кто в полном составе вернулся, а кто не очень… за один день слух по Дому разносится. И одобрение людское или осуждение – тоже.
– Вот это я понимаю, Карбофос… – хватал он отдельные реплики из толпы.
– Третья обойма молодцы, что тут говорить…
– Слава богу… После прорыва – но все тут…
– Ну, за вчера-сегодня улов у каждой обоймы богатый. Даже удивительно…
– Опять на Доске будут висеть…
Сотников, пожав с полсотни рук и выдержав раз в пять больше хлопков по бронированному загривку, улыбаясь, крутил головой во все стороны – и вдруг углядел среди радостных физиономий Плотникова, одного из старейших работников Мастерских.
– Егорыч! Егорыч! Егорыча пропустите! Алексей Егорыч, сюда давай! – перекрывая гомон толпы, закричал он.
Старика тут же услужливо подпихнули и, приноравливаясь к скорости обоймы, он затрусил рядом.
– Здорово, Алексей Егорыч. Как здоровье твое драгоценное?
– Да как… Скрыпим, но едем, Серёга, будто сам не знаешь, – ответил дед. Был он росточку небольшого, но весь такой крепенький, жилистый, и движения совсем еще не стариковские. – Этого куда? Сразу в приемку?
– А что тянуть-то.