– Обойма – стоп! Движение прямо!
Сергей едва лишь опознал голос Ставра – а тело уже отреагировало вбитыми в подкорку рефлексами. Упав, он перекатился влево, укрываясь за торчащим в стене бетонным блоком и выставляя ствол в сторону опасности. И не он один. В мгновение ока коридор оказался пуст, лишь верблюд посередине. Впрочем, на платформе тоже не зевали: Одноглазый, мгновенно погасив фонарь, лежал на полу кабины в обнимку с винтовкой; Дровосек, развернув пушку по ходу движения, сосредоточенно смотрел в узкую прорезь щита.
– Ставр – Карбофосу. Расстояние? Что видно? – выходя на канал, запросил Сотников передовой дозор.
– Сто пятьдесят метров, – отозвался шепотом комод37. – Теплокровное. Там, кажись, коридор в зал выходит, в зале и шевелилось.
Теплокровное – это еще ничего не значит. Может, животное, а может, и кадавр. А может, на своих же наткнулись, нередко такое бывало. Встретятся две обоймы в паутине – и ну в горячке друг друга колбасить, на общем канале не запросив. После уж разберутся, кто и что – да поздно, двух-трех человек нет.
Нажав на гарнитуре кнопку второго канала, Серёга запросил «свой-чужой» – однако с той стороны молчали. Радиостанция била по прямой до километра, не услышать там не могли – командир и зам любой обоймы обязаны всегда находиться на общей частоте ПСО. Получалось, своих там нет, иначе должны ответить. Деваться некуда, нужно разведку засылать. Не просто так, конечно, с прикрытием – но все равно риск. А Серёга, как всякий хороший командир, рисковать своими людьми не любил.
– Карбофос – Дровосеку, – обозначился он. – Паша, врубай тепляк и следи вглубь. Если дернется там – сразу долби.
– Принял.
– Одноглазый – то же самое. ВССК работай.
– Делаю, – отозвался Макс. Завозился у себя – и из-за переднего броневого щита кабины вылез толстый глушитель «Выхлопа»38. Зашарил по коридору, затих, встав на прикрытие направления.
– Молчим, обстановку держим! Тыл не забываем, – напомнил Сергей. Не лишне будет, все ж люди, не машины, иногда и упустят-забудут, а дело командира – напомнить… – Ставр, пускай разведку.
– Принял. Прапор работает.
Сам Серёга тоже не бездельничал. Опустив на глаза УПЗО, погонял между режимами, остановился на цветном, хотя предпочитал обычно белый горячий39, чтоб глаза не резало, – и сразу же увидел полную картину. Красно-желто-синие плюхи – бойцы, залегли по обе стороны коридора, кто за чем укрылся; сиреневая с чернотой громадина – транспортная платформа; и черно-сиреневые же стены коридора, уходящие вдаль, во мрак. Отсюда, со своего места, он ясно видел Прапора, ползущего вдоль правой стены – в тепловизоре, вытарчиваясь из-под щита, мелькали ноги и руки, подсвеченные желто-красным. Евген перемещался медленно, осторожно, пытаясь,